АЛЕКСАНДР ЖИТИНСКИЙ
Седьмое измерение
ОТ АВТОРА
Собранные в этой книге прозаические миниатюры, представляют собою единый цикл, создававшийся в 1971-75 гг. По характеру они весьма различны и составляют гамму от сатирических, юмористических и абсурдных до лирических и философических. Роднит их фантастичность приема и общая интонация авторской иронии.
По-видимому, эти короткие сочинения были тем мостиком между стихами и прозой, по которому я тогда двигался в сторону прозы.
Несмотря на отсутствие в этих коротких сочинениях каких-либо политических выпадов, они никогда не публиковались целиком при советской власти; отдельные миниатюры проникали в отделы юмора журналов и газет, где их, бывало, иллюстрировали такие художники, как Леонид Каминский, Борис Петрушанский, Георгий Светозаров.
Однако отсутствие прямой злободневности не помешало двенадцати рассказам войти в «Антологию иронической прозы» на английском языке наряду с короткими вещами Василия Аксенова, Андрея Битова, Григория Горина, Аркадия Арканова и др. Эта Антология составила большую часть книги Анатолия Вишневского «Soviet Literary Culture in The 1970s: The Politics of Irony» (изд. University Press of Florida).
Автор же всегда мечтал о полном издании этой книжки с иллюстрациями, потому что ему казалось, что эти рассказы дают благодатный материал для художника.
И вот такой художник нашелся. Петербургский иллюстратор и дизайнер Владимир Камаев создал иллюстрации к каждой миниатюре и сделал, на мой взгляд, это блестяще, во многом расширив или переосмыслив их содержание. Его работа в течение ряда месяцев проходила на виду интернет-аудитории в составе нескольких тысяч читателей его Живого Журнала (www.liveiournal.com/users/soamo) , где художник выставлял эти иллюстрации вместе с иллюстрируемыми текстами для обсуждения.
Теперь я наконец могу считать работу над этим циклом законченной и рад, что под одной обложкой соединились авторы, принадлежащие не только к разным поколениям, но и к разным эпохам нашей истории. Это не помешало им найти общий язык и создать книгу, где текст и рисунки образуют симбиоз.
Я надеюсь, что исторические реалии 70-х годов, присутствующие в текстах в весьма ограниченном количестве, не помешают нынешнему читателю воспринять их, а объекты авторской иронии еще не все канули в Лету.
Александр Житинский, январь 2006 г.
МУЖИК
ужик лежал поперёк дороги неподвижно. Одной ногой он упирался в дом, а другую откинул вдоль проспекта, как разведённый циркуль. Голова его была за линией железной дороги, а тело располагалось в сквере, примяв зелень.
Это было летом.
Мужик был очень большой, метров четыреста длины, и небритый. Кроме того, в одних носках.
Движение остановилось. Трамваи выстроились в затылок, а люди пошли пешком. Обойти мужика было непросто.
К счастью, он лежал смирно.
Приехала милиция и начала мужика измерять. Тому стало щекотно от рулетки, которую протягивали вдоль ноги, и он проснулся.
— Где башмаки? — закричал мужик таким голосом, что милиция вся шарахнулась.
Башмаки нашли в Парголове и привезли на грузовике. Мужик успокоился, обулся и ушел.
ИСКУШЕНИЕ
распахнул балконную дверь. Плотный морозный воздух надвинулся на меня и окутал с головы до ног. Я хотел отступить назад, но заметил человека, пролетающего на уровне балкона, метрах в трех от меня, по воздуху в сторону парка. Лицо человека было сосредоточенным, а глаза слезились, видимо, от ветра. Одет он был не по сезону.
— Полетаем, — позвал он меня.
— Холодно, — сказал я и поежился, чтобы показать ему, что мне и вправду холодно.
— Оденьтесь, — сказал он. — Я подожду.
— Я не умею, — признался я. — Не умею летать.
— А вы пробовали? — спросил человек, делая плавный поворот влево. Он, по всей видимости, наслаждался полетом.
— Нет, не пробовал. Но мне кажется, что я не умею.
Человек покачал головой, и всё тело его при этом также покачивалось.
— Мне не хочется вас убеждать, — сказал он. — Маршрут у меня сегодня легкий. Могли бы попробовать. Вы не представляете, как это хорошо!
— Представляю, — сказал я. — Это, наверное, полезно?
— Нет ничего более бесполезного! — заявил человек. Кажется, он рассердился и, чтобы успокоиться, сделал кувырок вперёд.
— Ну так что? — спросил он.
Я колебался. Лететь в рубашке было действительно холодно, а в пальто попросту неприлично. Кто же летает в пальто?
— Значит, не хотите? — Человек сложил руки над головой и взмыл метров на десять выше. — Вы, право, чудак!
— Закрой балкон! — раздался из кухни голос жены. — Дует!
Я закрыл балкон и долго наблюдал за человеком, прижавшись лбом к стеклу. Человек летел медленно, с наклоном вперёд, и ничто ему не мешало. Ноги были вытянуты в струнку, как у гимнаста, а руками он подруливал.
Должно быть, хороший человек.
Не знаю, нашёл ли он попутчика. Стекло запотело, и я его больше не видел.
ХРАМ
нутри церковь была отделана кафелем, как туалет в гостинице «Астория». Ходил молодой поп без бороды, но при галстуке, помахивая кадильницей в виде бутылки коньяка.
Он подошел ко мне и спросил:
— Что будем брать, сын мой?
— Екклезиаст есть? — спросил я в свою очередь.
— Кончился, — равнодушно сказал поп. — Возьмите от Луки. Или деяния.
— Хорошо, пускай будут деяния.
Он ушёл, а я стал разглядывать алтарь. В центре иконостаса помещался холодильник, который поминутно открывали страждущие и алчущие. Алчущих было больше. Праздничный чин был заполнен экранами телевизоров, где показывали футбол.
Мимо меня прошёл крестный ход из четырёх человек и уселся за соседний столик. Они запели псалмы, но другие верующие их не поддержали.
Попик принес мне деяния. Деяния были так себе. Видимо, вчерашние. Сбоку и наискосок от меня занял место капитан второго ранга, который сразу же начал молиться истово и со знанием
