Илона Волынская, Кирилл Кащеев
Готова на все
Глава 1
— Любопытно-то как получается! — он отвел глаза от тускло мерцающего монитора и поглядел на такой же тусклый зимний рассвет, заглядывающий в грязноватые окна. И задумчиво повторил. — Любопытно…
Сзади негромко щелкнула дверная ручка. Он удивился, но вовсе не обеспокоился. Дверь в лабораторию была с хитрым вывертом, служившим идеальным индикатор «свой-чужой» — те, кто этого самого выверта не знал, просто бесполезно дергали створку, создавая изрядный шум. Так что сейчас пришел кто-то из своих, знающих… Удивительно только, что в такую рань, он думал, что будет в лаборатории один. Хотя это наверняка Эля… Бедная девочка…
— Что, так родственнички достали, что ты даже после праздников на работу сбежала? — не отводя глаз от экрана, хмыкнул он и начал поворачиваться…
Обернуться он не успел: сзади послышались быстрые шаги и громкий щелчок, утонувший в чудовищном грохоте.
Монитор разлетелся вдребезги.
Кап… кап… кап…
Грохот сменился тишиной.
Home, sweet home[1]
— Ты совершенно напрасно настораживаешься. У меня только благие намерения.
Эля уставилась на отца тоскливым взглядом. Раз благие намерения — значит, гадость впереди не абы каких размеров.
— Будь любезна, зайди ко мне в кабинет… — он предвкушающе-нервно потер ладони.
— Мне Яську надо уложить, — вздохнула Эля.
Отец раздраженно дернул подбородком. Ну да, если их величеству угодно сейчас — должно быть именно сейчас, а необходимость уложить ребенка в кровать — отговорки и нарушение субординации.
— Хорошо, — уголок его рта снова дернулся в сторону, — Укладывай. Но как только освободишься…
— Хорошо, — повторила Элина.
Он внимательно поглядел на дочь, потом перевел взгляд на Яську, увлеченно катившего здоровенный грузовик вокруг новогодней елки. Теперь уже уголок рта у отца брезгливо дернулся в сторону, он непроизвольным движением отряхнул ладони, словно дотронулся до чего-то неимоверно гадкого. Круто повернулся и вышел.
В общем коридоре с легким металлическим стуком захлопнулась дверь — отец ушел на свою половину.
— Ручки умывает, Понтий Пилат доморощенный, — пробормотала вслед Эля. Так, бабушка сегодня весь день с Яськой сидела, к Элиному возвращению была серая от усталости и в свою комнату на отцовской половине квартиры ушла рано. Скорее всего, сейчас она спит, и Эля была стопроцентно уверена — отец специально дожидался, пока его мать уснет. Невольным движением Эля прижала ладонь к груди. Сердце колотилось — жалко, беспомощно. Горло оккупировал тошнотворный комок, а меленький гадостный холодок шастал по ногам вверх-вниз.
— Ну и чего я его боюсь? И не надо мне его бояться, и пора перестать его бояться…
— Кого бояться? — выглядывая из-под толстой елочной лапы, требовательно вопросил Яська, и в серых глазах была готовность немедленно активно поучаствовать в испуге.
— Никого, — резко бросила Эля, — Не лезь во взрослые дела! Спать пора.
Яська немедленно сделал вид, что не слышит и выставив кверху попу, с громким тарахтением покатил грузовик по старому вытертому паласу.
— Ярослав, — железным голосом сказала Эля, — По-моему, ты меня слышал!
Яська поднял голову, маленькая щекастая физиономия сложилась в недовольную дульку — предвестник нытья.
— Ясь, я сейчас не в состоянии тебя уговаривать! Пожалуйста, не надо ныть про еще пять минуточек.
— Ну тогда хоть полчаса, — настырно потребовал Яська.
Эля быстро отвернула голову и подышала себе в плечо. Спокойно, только спокойно, он не издевается, он просто еще не знает, что полчаса — это больше, чем пять минут.
— Еще одно слово… — глухим тяжелым голосом сказала она, — И я просто оденусь и уйду, и тогда делай, что ты хочешь: спи, не спи, играйся…
— Нет! — торопливо и сразу на слезе вскрикнул Яська, — Мамочка, не надо! Не уходи! — он сорвался с места и рванул к Эле. Вскинул ручонки и крепко обхватил ее за пояс, готовый держать изо всех сил, если она и вправду попробует от него уйти.
Эле стало стыдно. Она третирует ребенка из позорного страха перед человеком, которого не уважает, и глупо скрывать от самой себе — уже и не любит. И трусить ей перед ним нечего, она давно уже взрослая женщина, у нее свой ребенок есть, и вообще, что отец ей может сделать… «Все, что угодно, — совершенно четко сказала она себе, — Любую гадость. Ты его знаешь». Она его знала и хотела как можно скорее попасть в его чертов кабинет — выяснить, какую именно пакость отец и его супруга задумали на этот раз, и не мучиться догадками. Лучше всего, конечно, было бы отправиться немедленно и не злить отца ожиданием, но… В конце концов, ребенок должен спать вовремя, а не дожидаться, пока его шибко любящий дедушка возвестит о своем очередном решении!
— Иди в ванную, — суховато бросила Эля и погладила уткнувшуюся ей в живот Яськину головенку.
Ясь поднял физиономию, сверкнул улыбчивыми ямочками и мгновенно успокоившись — никуда мама не уходит — выскочил за дверь. Оглашая темный коридор восторженным «тра-ля-ля», на одной ножке поскакал в сторону ванной.
— Тиш-ше, — по-змеиному прошипела Эля, опасливо косясь на выходящую в общий коридор дверь отцовской квартиры. — Быстрее давай!
Дверь отцовской квартиры, казалось, накалялась, излучая высокомерное неудовольствие и обещая санкции за каждую секунду задержки. Вытряхнув Яся из колготок, Эля затолкала его в ванную, мгновенно намылила, ополоснула и завернула в длинный, до пяток махровый халат. Русая голова мальчишки утонула в складках капюшона.
— Бегом переодеваться, я сейчас кефир принесу, — поморщилась, слыша, как прихлопывая тапками, он с топотом проносится мимо отцовской двери.
Неслышной тенью проскользнув по коридору, Эля внесла в комнату чашку с кефиром:
— Ты пей, а я тебе пока почитаю, — командным тоном, чтоб и мысли не возникло ни о каких возражениях, объявила она Яське.
Молча кивнув, он уткнулся губами в край чашки, нетерпеливо косясь на лежащий на столе глянцевый томик.
Эля взялась за старенького, еще из ее детства «Карлсона». Вот сейчас почитаем про Филле и Рулле и хоть на мгновение позабудем о поджидающих неприятностях.
Яська допил кефир и Эля с сожалением захлопнула книжку.
— В кровать! А я выйду ненадолго, — и увидев панику в его глазах, быстро добавила, — Я недалеко. Я должна… в ту квартиру сходить.
— К дедушке? — Яська столбиком сел на диване, отбросив одеяло. — Я тоже хочу.
— Тебе прошлого раза мало? — Эля зло посмотрела на ребенка.
— Но я же люблю дедушку! — сказал Яська и губы его обиженно задрожали.
Господи, ну что за беззлобное дитя! Дня не прошло, как его чудный дедушка мальца со своей половины вывел —
