Галина Романова
Университет некромагии. 2. Практика и теория жертвоприношений
ЧАСТЬ 1. СБОР МАТЕРИАЛА
ГЛАВА 1
Из дневника кота Левиафана:
«Когда крыса перестала дергаться, я мысленно погладил себя лапой по макушке. Ай да я! Ай, да охотничек! Вон какую зверюгу завалил! Самому приятно! Молодец! Знай наших! Люблю себя. Жаль, правда, свидетелей моего подвига – раз, два и обчелся, а так хотелось… Но сам себя не похвалишь – никто не похвалит.
Хотя… почему это «никто»? Есть один двуногий, который за такую добычу скажет ласковое слово. На большее-то я не соглашаюсь. Я ведь вольный бродяга, искатель подвигов и приключений, а не домашний пушистый комочек. А люди этого не понимают. Им лишь бы потискать котика, не спрашивая разрешения. И только этот уважает.
Да. Вот ему и покажусь! А остальные пусть завидуют!»
Вальтер фон Майнц сидел за рабочим столом у окна на кафедре некромагии и, прикусив от усердия нижнюю губу, копировал записи с одного пергамента на другой.
Практика действительно начиналась с бумажной рутинной работы – ему предстояло проанализировать данные, полученные студентами прошлого четвертого курса, теперь уже пятикурсниками и выпускниками и занести их в специальные таблицы, которые он до этого целых полчаса расчерчивал. А кто сказал, что будет легко? Это только в книгах некроманты с кладбищ и упокоищ не вылезают, пачками то поднимая легионы упырей, то обратно загоняя их в могилы. Многих девчонок привлекает эта внешняя сторона профессии – загадочный властелин над жизнью и смертью, манией руки повелевающей стихиями, вечно мрачный от недосыпа и недопонимания окружающими его тонкой ранимой души. А что почти треть работы некроманта – отчеты, графики, анализ и простые наблюдения, никто во внимание не принимает. И недосып у многих некромантов от того, что приходится до рассвета отчеты составлять и переписывать, а недопонимание у них возникает исключительно с начальством: «Вы сами-то понимаете, что тут написaли? Лично я – нет!»
Рядом точно также, согнувшись в три погибели над пергаментами, трудились Альфред Земниц, Янко Иржинец и Гжесь Кралов. Чтобы дело шло быстрее, приятелей посадили сортировать отчеты – в каких говорится об упырях, они откладывали в одну кучку, в каких – про мроев и прочих духов – в другую, про тех, где упоминалась различная нежить и твари вроде виверн – в третью. Вальтер, соответственно, заготовил три таблицы и заполнял их все по очереди.
- Великие боги, как я устал, - потянулся Альфред. - Сил больше нет.
- Всего второй час работаем, - Вальтер посмотрел на песочные часы.
- Второй час – и третий день! Учти это. И уже три дня занимаемся одним и тем же, заметь!
- Не «уже», а «еще», - Вальтер по диагонали просматривал очередной документ, держа перо наготове.
- Ты что, хочешь сказать, что нам тут еще сидеть и сидеть? - взвыл Альфред. - Так ведь жизнь пройдет!
- Она и так пройдет рано или поздно…
- Да, но так она проходит бесцельно!
- Цель есть. Ее надо только уметь увидеть, – Вальтер поставил в таблицу очередной значок и потянулся к следующему пергаменту.
- Спасибо, друг. Умеешь ты подбодрить в трудную минуту, - не удержался от сарказма Альфред. - Ты, значит, видишь цель и не видишь преград, а мы цели не наблюдаем, зато преград – пруд пруди, так?
- Не кипятись ты, – примирительно сказал Янко. – Напишет тебе твоя Виктория. Вот увидишь! Третий день ещё только, как они уехали!
- Не «еще», а «уже»! – назидательно молвил Альфред. - У нас, может быть, взаимное чувство, а ты… Ты, наверное, не любил никогда! – с надрывом воскликнул он.
Янко пожал плечами и демонстративно переглянулся с тихим Гжесем Краловым, который предпочитал помалкивать и в беседы не вступать.
- Ребята, – Вальтер просмотрел очередной лист, - а кто отчет по волкодлакам сунул в пачку с мроями и призраками?
- А что не так?
- Мрои – нежить, а волкодлаки – нелюди. Забыли уже экзамены «упырихи»?
- Студиозус, - с важным видом изрек Альфред, - не знает предмета в двух случаях – когда ещё не проходил и когда уже сдал. Мы экзамен сдали. Сечёшь?
- Секу, - спокойно кивнул Вальтер. – Но знания лишними не бывают. Вот тебе приятно было бы знать, что твоя Виктория сейчас думает о тебе?
- Слушай, не надо на больную тему, а? - вздохнул друг.
- Смотря, кому больнее, - Янко тихо пихнул его локтем, и парни сочувственно закивали. Лилька Зябликова, давняя и безнадежная любовь Вальтера фон Майнца, пятый день лежала в больнице. Отсидев на кафедре за бумагами положенные шесть часов, Вальтер каждый день забегал к девушке в палату, просиживая там долгие часы, пока его не выставляла дежурная медсестра. Юноша так переживал, что уходил в работу с головой – только бы не думать о Лилии. Ведь целители так до конца и не дали благоприятного прогноза. А вдруг у нее начнутся провалы в памяти или просто расстройство психики? Покажет это только время, и в этом случае получение диплома и работа по специальности для девушки окажется под вопроcом. Впрочем, Вальтеру на это было наплевать. Главное, чтобы Лилия выздоровела. А кем она будет – не важно.
Осторожный стук в дверь заставил всех парней разом обернуться, отвлекаясь от работы. Даже Вальтер бросил перо.
- Войдите!
В дверь осторожно заглянула Мирабелла Флик.
- Вы ещё тут, мальчики?
Все согласно закивали и старательно заулыбались. Визит симпатичной девчонки – отличный повод не работать.
- Где нам ещё быть? Сидим тут, как приклеенные, – развел руками Альфред. – Ни погулять, ни поразмяться. Скоро начнем покрываться пылью веков, и нас отсюда сразу можно в музей, как мумии, оформлять.
- Для мумии ты чересчур много болтаешь, – определила Мирабелла. - Тут у вас никого?
- Сейчас – никого. Но преподы и лаборанты иногда заглядывают. Проверяют, не сбежали ли мы. Пусть, если боятся, за ноги нас к стульям привязывают…
- Чтобы потом ты всех довел до истерики своими воплями о свободе? - усмехнулся Вальтер. - И работа не такая уж пыльная. Нудная только.
- Если
