Где исчезают корабли
Пролог
Вражда между Португалией и Испанией из-за новых земель началась еще с 1493 года, когда папа римский назвал территории, нанесенные на карту в результате географических открытий, наследством Адама. И это наследство, по мнению папы, следовало разделить между двумя самыми сильными морскими державами. В следующем году договором было определено, что к Португалии отходят Африка и большая часть Азии, а Испания получает Америку и острова в Тихом океане. Но, этот раздел мира не слишком устраивал обе стороны, потому борьба за передел колоний в тот момент только стартовала. Но, в 1580 году Португалия объединилась с Испанией по Иберийской унии, приняв власть единой монархии Габсбургов, и колонии двух стран объединились.
Избавившись от проблем, вызванных противостоянием с португальцами, испанцы успешно продолжали свою экспансию не только в Америке. Большое значение придавалось ими налаживанию путей к так называемым Землям Пряностей. Ведь и само открытие Америки произошло, как результат поисков путей туда, в сторону Индии. Достигнув Филиппин, испанцы воевали за новые территории против местного населения и мусульман, уже успевших до появления конкистадоров распространить свое влияние из Азии на этот архипелаг.
Закрепившись в Маниле, испанские войска постепенно продвигались, несмотря на противодействие аборигенов. К 1583 году они завоевали всю центральную часть острова Лусон, продолжая наступление на его север и северо-восток. Но, горные племена, которые жили в труднодоступных частях этого острова, оставались непокоренными. Одновременно с покорением Лусона, испанцы пытались воевать с султанатами на других островах архипелага. Но, в условиях, когда подкрепления из Акапулько пребывать перестали, в своих военных операциях испанцы все больше использовали отряды, набранные из местного народа висайя, который сдался завоевателям почти без борьбы, а также отряды туземных вождей «дато», принявших католицизм и присягнувших на верность Испании.
Вооруженная борьба между испанцами, которые считали себя вправе насаждать повсюду католицизм силой оружия, будучи убежденными, что распространяют среди варварских народов «благую весть», и мусульманами, которые отстаивали собственные духовные ценности, велась каждой из сторон под девизами «истинной веры». Тех мусульман, с которыми испанцы столкнулись на Филиппинах, они прозвали «моро», созвучно привычному им слову «мавр». А маврами не называли, потому что народ, который противостоял им на Филиппинах, оказался все-таки иным. Люди, ведущие войну с завоевателями, не только выглядели по-другому, но и мыслили немного иначе, чем те привычные мавры, к которым притерпелись испанцы за время своей реконкисты.
В стычках с мусульманами противоборство на архипелаге обрело новый религиозный смысл продолжения противостояния креста с полумесяцем. Ведь этих моро теперь необходимо было или всех обратить в католицизм, или уничтожить. Ставший уже традиционным для европейцев крестовый поход продолжался. И для простых воинов это служило обоснованием жестокости. Испанцы воевали беспощадно, вырезая непокорных целыми селениями, впрочем, конкистадоров тоже никто не щадил. Если противники одерживали победу, обычно, каждого из испанцев ждала страшная казнь. А потому, лишенные подкреплений из Новой Испании, испанцы от нападения постепенно вынужденно переходили к обороне на занятых рубежах.
И все-таки какая-то помощь на архипелаг продолжала поступать. В 1583-м году опытный адмирал Гарсия Лопес де Фегероа, участник знаменитой битвы при Лепанто, прибыл из метрополии на Филиппины с сильной эскадрой из двух десятков кораблей в обход Африки. После того, как за счет этого долгожданного подкрепления дела на острове Лусон кое-как удалось поправить, по распоряжению губернатора, адмирал Фегероа с частью эскадры отправился на восток, чтобы найти причину, по которой корабли в том направлении исчезали уже три года подряд.
Глава 1
Слухи в Манилу доходили разные. Один корабль из Акапулько, небольшой галеон «Севилья», все-таки прорвался два года назад к Филиппинам. Но, он был самым последним. Правда, и этот корабль не смог дойти до самой Манилы, а разбился о прибрежные рифы, застигнутый страшным штормом. Но те, кто спасся с него, утверждали, что видели в шторм у горизонта длинное серое морское чудовище, похожее на огромного змея, размером с небольшой остров. И этот змей изрыгал дым в небо из горбов на спине. Спастись «Севилье» и добраться до побережья Филиппин, якобы, удалось только по той причине, что свирепое морское животное погналось за другими кораблями из каравана, а «Севилью», оставленную чудовищем на закуску, в это время сильно снесло к югу разгулявшимся штормом. Буря и пригнала затем «Севилью» к архипелагу. Ветром сломало мачты, и неуправляемый галеон выбросило прямо на камни.
Если верить выжившим при кораблекрушении, то морской змей встретился «Севилье» недалеко от острова Гуам, куда караван собирался зайти ради пополнения пресной воды и провизии. А из окрестностей этого острова приходили и другие подобные сообщения. Например, несколько китайских пиратов, промышлявших в Филиппинском море и взятых в плен испанскими моряками возле Филиппин, утверждали нечто похожее. Якобы однажды, примерно год назад, когда пиратский адмирал Хугушан решил пересечь море, чтобы совершить налет на Гуам, пираты увидели на подходе к острову длинное существо серого цвета, похожее на дракона, которое извергало столбы дыма в облака, словно бы на его спине имелись сразу два вулкана. И этот свирепый морской дракон потопил весь пиратский флот из трех десятков больших джонок, а последний пиратский кораблик, на котором и находились выжившие свидетели, просто плелся в самом хвосте эскадры, потому и успел развернуться, чтобы сбежать во время сражения, воспользовавшись плохой погодой и попутным ветром.
Бесследные исчезновения множества кораблей и подобные сообщения о каком-то сером морском не то змее, не то драконе, посылающим дым в облака, словно вулкан, сильно волновали всех жителей Манилы, даже тех испанцев, кто не был особенно суеверен и сражался только на суше. Потому что все они понимали, что весьма зависят от снабжения по воде, а какое-то страшное морское чудовище внезапно взяло и перерезало давно известный и достаточно удобный путь через Тихий океан в Новую Испанию. Впрочем, едва прибыв на Филиппины и услышав от самого губернатора эти истории о морском драконе, адмирал Гарсия Лопес де Фегероа отнесся поначалу с недоверием к подобным рассказам.
Вот только новый губернатор Диего Ронкильо под большим секретом поведал адмиралу с глазу на глаз еще несколько не менее невероятных историй, о которых не судачили в кабаках, потому что они составляли государственную тайну. Будто бы испанский лазутчик в султанате Магинданао при дворе султана Димасанджая доложил, что за южной оконечностью острова Минданао и в море Сулавеси рыбаки уже несколько раз видели красивейшую гигантскую белую
