Мэри Хоффман
Город Звёзд
Посвящается Бекси — звезде этого города
Выражаю глубокую признательность своим итальянским консультантам, Эдгардо Дзагини из «Young Book Trust» и Карле Поэзио из Флоренции.
Благодарю также Грациэллу Росси за помощь и доброту, проявленные в округе Овна, Роберто Филиани за регулярные электронные послания относительно Палио, Рубена Райта за компанию, которую в июле он составил мне на Поле, Френсиса Хардинга и Сент Гальгано за нежданную лесную прогулку и черную стрекозу, и Эйлин Уокер за дополнительную поддержку во время августовских скачек.
Книга Алана Дандеса и Алессандро Фаласси «La Terrain Piazza» явилась для меня бесценным источником информации.
Погромное спасибо профессору Луиджи Бернабеи из Санта Кьяры, а также Джулиане и Джорджио Читтерио из Подере Виньяли, обеспечившим великолепную обстановку для воссоздания Реморы шестнадцатого века.
Заключались договоры и создавались союзы, которые могли сделать невозможной победу наилучшей лошади. Дело в том, что это не были обычные скачки. Это была настоящая война. И если победу не могли обеспечить скорость и сила, ее следовало купить или украсть.
Уильям Хейвуд «Палио и Понте» 1904 …Бронзы звук доносится с башни, то начинается парад… Всё то, что в настоящем, блекнет, и вот уж финиша черта: За лесом флажков, над заполнившим воздух трезвоном, В людскому глазу недоступной дали… Эудженио Монтале «Палио» 1939
Nella vastitô della casa mi aggiravo come in un bosco incantato. Bosco senza draghi nascosto, pieno di liete meraviglie.
Giuseppe Tomasi di Lampedusa «Ricordi d'infanzia» 1955
(В огромных просторах дворца я бродил, словно в зачарованном лесу. В лесу без укрывшихся драконов, полном радостных чудес.)
Джузеппе Томази ди Лампедуза «Воспоминания детства» 1955
Пролог
Крылатая лошадь
Уже несколько дней Чезаре почти не выходил из конюшен. Его любимая кобыла, Звездочка, вот-вот должна была ожеребиться, и до тех пор, пока это не случится, его место было рядом с нею. Он даже спал на соломе в соседнем пустом стойле. Русые волосы Чезаре покрылись соломенной пылью, превратив его в блондина, а одежда раздражала кожу, заставляя то и дело почесываться.
Чтобы поскорее вернуться в конюшни, он наскоро, не прожевывая, проглотил обед и теперь, с трудом сдерживая икоту, чистил серую кобылу, негромко при этом насвистывая сквозь зубы. Серая грива Звездочки серебрилась в сумеречном свете, и, когда Чезаре расчесывал ее, кобыла недовольно фыркала, беспокойно переступая с ноги на ногу.
Сейчас Звездочка была важнее всего на свете. Семья Чезаре жила рядом с конюшнями Овна, а его отец, Паоло, был главным конюшим округа. Паоло поручил сыну присматривать за Звездочкой, и Чезаре твердо решил не обмануть его доверие.
«Скоро уже, потерпи немножко, хорошая моя», — прошептал Чезаре, и в полутьме стойла кобыла тихонько заржала в ответ, словно бы кивая своей белой годовой. Другие лошади тоже вели себя беспокойно. Нервные животные, в каждом из которых текла частица крови знаменитых арабских коней. В Овне интересовались только лишь скакунами, предназначенными для участия в соревнованиях. В стойле по другую сторону прохода Архангел, молодой гнедой мерин, пошевелился и дернул и ушами, словно увидев себя во сне победителем.
Чезаре улегся в солому. Ему тоже снилась победа. Ночью, как и днем, у него была лишь одна мечта — привести лошадь Овна к победе на Звездных Скачках.
Маленькая серая кошка проскользнула в дверь и бесшумно подошла к спящему Чезаре. Медленно, осторожно она устроилась на сгибе его руки и замурлыкала.
Перед самой полуночью звуки, доносившиеся из стойла, чуточку изменились. Звёздочка беспокоилась. В то же мгновенье Чезаре проснулся и сразу же понял, что его отец уже здесь.
Как это только удавалось Паоло? Он всегда знал, где и когда его присутствие будет необходимо. Принесенный с собою факел он воткнул в держак, вбитый высоко в стену — подальше от соломы, чтобы искры не могли зажечь ее. Чезаре легко вскочил на ноги, сбросив кошку, которая, недовольно фыркнув, отошла к порогу и принялась лапкой умывать мордочку.
При мерцающем свете факела отец и сын занялись кобылой, которой пришло время ожеребиться. Роды были не первыми, а потому легкими. Однако, когда жеребенок скользнул в руки Чезаре, тот отшатнулся, словно обожженный.
— В чём дело? — прошептал Паоло. Казалось, что вся конюшня затаила дыхание.
— Не знаю, — тоже шепотом ответил Чезаре. — Разве ты не чувствуешь? Что-то в нем особенное. Когда я принял его, меня вроде как ударило что-то — ну, вроде как молния с неба.
Звездочка повернула свою красивую голову, чтобы облизать жеребенка. Мокрая шерсть его была не просто темной, она была черной, черной, как ночь за воротами конюшни. Колокола городских церквей как раз отбивали полночь. Жеребенок, пошатываясь, поднялся на ноги и слепо потянулся ртом к материнскому молоку. Точно так же, как это делает любой новорожденный.
Дверь конюшни, лишь прикрытая Паоло, распахнулась от сильного порыва ветра. На пол легла полоса лунного света. У Чезаре перехватило дыхание. В серебристом свете луны и золотисто-желтом свете факела только что родившийся жеребенок выглядел сказочным, магией созданным существом.
Шерсть маленькой длинноногой кобылки, прильнувшей к материнскому соску, быстро подсыхала, обдуваемая теплым ночным ветерком. Жеребенок был сверкающе черным и обещал стать первоклассным скакуном. Это было, однако, далеко не всё. Когда он потянулся, проверяя, насколько уверенно держат его длинные, тоненькие ноги, у лопаток развернулись два еще влажных небольших черных крыла таких же примерно размеров, как у молодого лебедя.
— Вот оно! — судорожно втянув в себя воздух, воскликнул Паоло. — Свершилось. У нас, в округе Овна, родилась крылатая лошадь.
Даже серая кошка подошла, чтобы присмотреться как следует. А Чезаре внезапно осознал, что нее лошади, даже Архангел, проснулись и глядят на нового жеребенка. Странное чувство овладело им. Он
