Марсель Гоше
Правые и левые. История и судьба
УДК 329.1/.6
ББК 66.60
Г74
Редакторы серии «Интеллектуальная история»
Т. М. Атнашев и М. Б. Велижев
Перевод с французского В. А. Мильчиной
Марсель Гоше
Правые и левые: история и судьба / Марсель Гоше. – М.: Новое литературное обозрение, 2024. – (Серия «Интеллектуальная история»).
Изобретенная во Франции трехчастная партийная структура «правые» – «центр» – «левые» стала одним из важнейших понятий универсального языка модерной политики. Почему именно эта модель стала самым удобным способом навигации в многообразии идеологий, интересов и понятий в массовых представительных демократиях? Книга Марселя Гоше – попытка реконструировать традицию использования этих терминов, а также взглянуть свежим взглядом на французскую и западную политическую историю в целом. Автор показывает, как связана трехчленная модель с представлениями об исторической динамике и прогрессе, насколько важна интегрирующая функция разделения на левых и правых, понятых как части единого целого. В центре исследования стоит главный вопрос: сохраняет ли эта структура смысл своего существования в условиях потрясений, которые переживают наши общества, или же она принадлежит эпохе, которая подходит к концу? Марсель Гоше – один из ведущих современных историков и публичных интеллектуалов Франции, редактор журнала «Débats». Книгу перевела Вера Мильчина, ведущий научный сотрудник ИВГИ РГГУ.
ISBN 978-5-4448-2476-4
La droite et la gauche. Histoire et destin. Marcel Gauchet. Gallimard, 2021
© Éditions Gallimard, Paris, 2021
© В. А. Мильчина, перевод с французского, 2024
© Д. Черногаев, дизайн обложки, 2024
© OOO «Новое литературное обозрение», 2024
Предисловие
Исследование, которое предлагается вниманию читателей, впервые вышло в свет как статья в составе третьего тома сборника «Места памяти. Разные Франции», а точнее, в составе его первой части «Конфликты и разделы». В самом деле, как можно было говорить о французской памяти, не рассказав об этой паре слов, за которой встает история, полная политических баталий и непримиримых конфликтов? Оппозиция правых и левых впитала в себя противостояния, создавшие нашу демократию, какой мы ее знаем. Все начинается с Французской революции и борьбы между адептами Старого порядка и сторонниками революционных преобразований. Эта борьба продолжается в форме многолетнего соперничества между монархистами и республиканцами, которое сменяется борьбой клерикалов и антиклерикалов, а затем возрождается в виде оппозиции буржуа и пролетариев, – это если перечислять только самые явные этапы. Иначе говоря, эти два привычных слова: «правые» и «левые» – резюмируют всю историю французских политических разногласий.
Но помимо исторического аспекта разговор об этих двух понятиях предполагает и постановку проблемы более общей и более теоретической, а именно вопроса о том, как формируются политические идентичности. Правое и левое – это не просто удобные, упрощающие этикетки, которые позволяют разобраться в плюрализме мнений, существующих только внутри Франции. Эти два понятия сделались неотъемлемой частью всеобщего словаря современной демократии; они приобрели статус главных опознавательных знаков, с помощью которых граждане определяют свое место в политическом поле и свое отношение к разделам, без которых немыслима представительная демократия. Быть гражданином в сегодняшней демократической стране – значит так или иначе, изблизи или издалека, активно или пассивно быть правым или левым – или не желать быть ни тем, ни другим, а это еще один способ определить свою позицию относительно указанной альтернативы. Именно вопрос о том, как во французском обществе сформировался этот опознавательный знак, и лежит в центре нашего исследования.
Оно не сводится к перечислению тех смыслов, какие французы на разных этапах своей истории вкладывали в понятия «правое» и «левое». Его цель – понять, почему именно эти, а не другие слова пригодились для выражения основополагающего раздела, впитавшего в себя множество противоборствующих мнений и сил. Оно призвано осветить обстоятельства, благодаря которым то, что изначально было всего лишь формой классификации парламентских фракций, превратилось в средство структурирования электорального процесса, а следовательно, предоставило гражданам самый простой способ определять собственное место в пространстве демократического выбора. Наконец, на этой основе мы строим гипотезу относительно функции разделения на правых и левых, гипотезу, которая одновременно позволяет объяснить причину всеобщего распространения этой оппозиции.
Позволительно думать, что своей всемирной популярностью она обязана уникальной способности не столько выражать, сколько воплощать противоречия демократического мира. Противоречия специфические, поскольку они рождаются из общих принципов и сплачивают те самые позиции, какие сталкиваются. Демократия – это одновременно и разделение, и единство: единство принципов, принимаемых всеми, разделение в способах их выражения. И разделение, и единство живут внутри каждого из нас, точь-в-точь как правое и левое. Это-то и сообщает подобному разделению его изумительный символический потенциал. Не одну тысячу лет тело человека использовалось для символического изображения внутренней связи частей политического организма. Но оно предоставляло и другую возможность – возможность символически обозначать взаимодополняемость противоположностей. Весьма вероятно, что разделение на правых и левых обязано своей огромной популярностью именно этой способности связывать антагонизмы, являющиеся неотъемлемой частью демократической жизни, с жизнью тела.
Именно добавление этого теоретического аспекта оправдывает новую публикацию работы, которая впервые увидела свет довольно давно, в 1993 году. Три десятка лет спустя она обретает новую актуальность. В самом деле, сейчас только и слышно, что о стирании разделения на правых и левых, которое якобы устарело и которым избиратели все меньше пользуются для определения собственной позиции. По правде говоря, эта проблема вырисовывалась уже в начале 1990‑х годов, на фоне такого важнейшего политического события, как распад советской империи и «конец истории», который он якобы повлек за собой. Уже тогда можно было предвидеть дальнейшее. С тех пор тенденция сделалась лишь более явной за счет возникновения множества различных политических сил и партий, которое нарушило прекрасную простоту разделения на два четко определенных лагеря; самый же главный источник беспорядка – это, вне всякого сомнения, развитие так называемого «популистского» протеста и стоящее за ним разочарование во всех предлагаемых партийных вариантах. Во Франции в 2017 году во время президентских выборов Эмманюэль Макрон, кандидат, объявивший себя представителем «и правых, и левых», стал убедительным подтверждением того факта, что старая оппозиция правого и левого больше не отвечает ожиданиям избирателей и что она окончательно устарела.
Действительно ли это так? Сейчас самое время задаться этим вопросом. А для того чтобы его разрешить, не делая скоропалительных выводов, нужно пристально вглядеться в толщу истории, которая скрывается за мнимой ясностью этих понятий, и в процесс их становления. Иначе слишком велик риск принять сиюминутное стечение обстоятельств, каких в истории случалось немало, за структурную трансформацию.
Разумеется, в принципе вполне возможно, что традиционное разделение на правых и левых однажды утратит смысл и будет вытеснено другим или другими. Однако если учесть, какие глубокие символические механизмы лежат в его основе, такая перемена будет предполагать радикальное изменение всех условий функционирования демократии. В этом смысле нет ничего невероятного в том, что происходящие уже несколько десятилетий перемены мирового устройства будут
