Валентина Ивановна Амиргулова
«ЖРЕБИЙ»
повести
Одна в городе
Панельный дом на Староградской улице вырос за одну зиму, заслонив низкие бревенчатые домики.
По Оке и Орлику плыли, лениво покачиваясь, льдины. Потянуло талым запахом, ароматом трав, сирени, что буйно кустилась на берегу.
В дом въехали новоселы. В теплые дни они выходили посидеть на лавочках, которые стояли у каждого подъезда. Часто здесь можно было увидеть пенсионерку Антонину Ивановну из первой квартиры, выделявшуюся среди других пожилых женщин. Расцветки платьев у нее были не пестрые, но веселые. Особенно ей шло серое с голубыми цветочками ситцевое платье. Причесывала она все еще пышные, слегка тронутые сединой волосы с особой тщательностью. Глаза не утратили живого блеска, улыбка всегда была доброжелательной. Может быть, поэтому, едва познакомившись, именно к Антонине Ивановне стали обращаться с разными просьбами. Из тридцатой квартиры, уезжая в отпуск, оставили ключ, чтобы цветы полить и рыбок покормить. Из сорок второй — на время командировки кота принесли. А как-то и за ребенком попросили посмотреть.
Антонина Ивановна не отказывала в помощи и на благодарности отвечала:
— Мне это приятно. Я всю жизнь с людьми проработала. Была диспетчером в трамвайном парке. На пенсию пошла, все равно не рассчиталась. Как мужа похоронила— заболела, не могу работать. А к людям тянет.
После смерти мужа Антонина Ивановна сильно переменилась. Не была уже, как прежде, общительной, веселой. А ведь как она умела поддерживать, убеждать, помогать другим!
А тут переезд. Старенький домик, где прожила с мужем двадцать лет, попал под снос. Антонине Ивановне дали новую квартиру. Сначала она обрадовалась. Собрала вещи и с одним чемоданом и плетеной сумкой переехала.
В квартиру Антонина Ивановна купила новый трехстворчатый гардероб, низкий столик, мягкое кресло, диван. Вот только за двуспальной кроватью, железной, с шишечками на спинках, она съездила в старый дом.
Но не радовала ее новая квартира. Все чаще и чаще, когда солнце падало за крутой обрыв Орлика, вспоминала женщина прошлое. Конечно, в ее стареньком домике не было газовой плиты. Но как уютно становилось, когда в мороз разгорались потрескивая дрова в печке! Приходил с работы муж, озябший, усталый, усаживался на низенькой скамеечке, поближе к теплу. И пока жена собирала на стол ужин, неторопливо рассказывал новости.
А теперь…
В ванной Антонина Ивановна вспоминала, как с мужем устраивали банный день. Баня у них стояла в углу сада. Из сарая муж приносил небольшие березовые чурбачки. И легко, быстро колол у порога дрова. Воду вдвоем носили из колодца. Вымывшись, распаренные, помолодевшие пили из самовара чай с вареньем.
А в новой квартире вода рядом, стоит только повернуть кран. Выстиранное белье можно сушить на балконе, не беспокоясь, что его испачкают. Только вот не для кого стирать…
Антонине Ивановне хотелось быть с людьми. Но жильцы в своих квартирах, отделенных панельными перегородками, были так далеки друг от друга, что даже не знали, как зовут соседей. Антонина Ивановна выходила во двор и заводила с женщинами беседы о погоде, телепередачах, городских новостях. Ей нравилось, что люди рассказывают о своих заботах, которых у каждого, что одуванчиков на весеннем лугу. А вот с соседкой по площадке, тридцатилетней Лидой, Антонина Ивановна сошлась как с родственницей. Лида была круглолицей, большеглазой, мягкой, хозяйственной. Но с мужем у нее не ладилось. Нет, он не пил, не курил, деньги домой приносил. Но был груб. Как что, так на крик переходил.
Лида заглядывала в гости к Антонине Ивановне, когда муж работал во вторую смену. Попив чай с вареньем, женщины усаживались к телевизору. Лида — в кресле, хозяйка — на диване. Если передача не нравилась, разговаривали. Слушая сбивчивые, горькие рассказы Лиды о ссорах с мужем, Антонина Ивановна от души жалела молодую женщину:
— А я со своим мужем как ладила! Все у нас было заодно. И радости, и печали. Очень любили мы с ним гостей принимать. Нас тоже часто к себе знакомые приглашали. Нет, нельзя ничего плохого сказать, жизнь у нас была веселая, интересная, — со вздохом говорила хозяйка.
— Счастливые вы…
— Какая я счастливая? Одна горе мыкаю на старости лет. — Антонина Ивановна напряженно поджимала губы. — А ты судьбу погоди ругать. Думаешь, уважение у мужа легко заслужить? Оно годами складывается.
— Что мне делать? Не рада я такой жизни. А люблю его и знаю, он тоже меня любит. — Голос Лиды задрожал.
— Ну, тогда еще не все потеряно. Попробуй к нему с лаской, нежностью.
— Как же к нему с лаской, если он всем недоволен? Не знаю, чем угодить. Он ведь из себя выходит, даже если стул не на месте стоит. Вот сегодня. Забыла я газету из почтового ящика взять. Что было! Раскричался, а все из-за пустяка!
— Тогда и ты будь с ним построже.
— Пробовала, а что толку, скандалы еще чаще наводит. Характер у него тяжелый.
— Характер характером, а подход к любому человеку можно найти. Я десять лет была в месткоме, всякое повидала. Э, не таких мужиков усмиряли! Чужая душа — потемки. А к мужчине, каждому, нужно свой, особый ключик подбирать. Слушай, а попробуй дома по-другому одеваться. Халат за будь. Как жена Дома одета — не последнее дело. Примерь-ка мою юбку. Ох, как я щеголяла в ней перед муженьком! Правда, она уже старенькая…
Антонина Ивановна, проворно встав с дивана, достала из гардероба, с верхней полки, целлофановый пакет и осторожно вынула синюю, с голубыми разводами юбку. Лида вскочила с кресла, приложила юбку к себе и закружилась с нею по комнате. Но надевать не захотела.
— Велика она мне. Да и не любит мой выкрутасов в одежде. Засмеет, я его знаю.
После ухода Лиды Антонина Ивановна продолжала думать, как ей помочь. Чужие заботы отвлекали от горьких мыслей. Ей было приятно, что она снова в роли советчицы.
В один из вечеров Антонина Ивановна пошла к Лиде в гости. Молодая хозяйка поставила на стол блюдо с пирогом, вазочки с конфетами, вареньем и позвала к столу мужа, который смотрел телевизор. Он вышел на кухню, полноватый, высокий, в голубой тенниске, поздоровался, присел. Лида начала разливать чай. Антонина Ивановна, чтобы не молчать, стала расспрашивать о заводе, где работал хозяин. Он отвечал коротко, неохотно, четко выговаривая слова. Вдруг строго обратился к жене:
— Ты опять забыла купить сыр?
Лида
