Сергей Монастырский
Спаси и сохрани
Шел третий час новогодней ночи, когда шумная наша компания, по существующей в те годы традиции, вывалилась из-за праздничного стола и отправилась догуливать на улицу — на театральную площадь города, уже заполнившуюся такими же компаниями, где гремела музыка, и яркая городская елка сверкала пьяными огнями.
Это была двадцатая новогодняя ночь в моей жизни, и меня еще мало волновали посторонние мысли, что вот кончился еще один год, и я еще ничего не сделал в жизни и что все меньше еще остается таких лет …
Какое там! Впереди еще было бесконечное множество таких ночей и вообще волновало меня только одно — когда же мы с моей девочкой, которую я держал за руку, вернемся в квартиру и окажемся, наконец, в постели и начнется самое главное в этой новогодней ночи!
Девочка была новая, в с компании с ней я еще никогда не был и уже час, как я изнывал от страсти и прекрасной неизвестности и ждал, когда же мои друзья разойдутся!
Мы с моей новой подругой условились, что только проводим ребят до улицы и тут же вернемся, тем более, что родители, предоставившие нам квартиру для вечеринки, дали условие, что к шести часам утра, когда они вернуться из гостей, никого кроме меня и духа не будет, и все будет прибрано и посуда вымыта.
Времени оставалось все меньше. Новогодняя сказка заканчивалась.
Чья-то фигура почудилась мне посреди заснеженного пустого двора, окруженного пятиэтажными домами, одинокая фигура в эту новогоднюю ночь.
— С новым годом! — негромко раздался мальчишеский голос, и я узнал голос Витьки, тринадцатилетнего пацана, жившего в соседнем доме, сына знакомой мне девушки Людки, жившей, в однокомнатной квартире на третьем этаже.
С Людой, молодой красивой девушкой, старше меня лет на десять, знакомы мы были давно, как знакомы почти все, жившие в этом дворе и года два назад она еще была девушкой общедоступной. Ну не в том смысле, что давала всем, но тем, кто ей нравился, давала без всяких проблем.
Легко жила! Хотя и был у нее уже маленький Витька, неизвестно от кого, а вообще она была душей компании.
И года два назад — я только что окончил тогда школу — возвращались мы с ней из одной веселой компании, я как бы шел ее провожать, она как-то потеснее прижавшись ко мне, взглянув на часы, сказала:
— То ли забрать мне Витьку, то ли поздно уже?!
— А где он?
— Да родителям я на сегодня его подкинула, кто его знал, когда вечеринка закончиться!
— Не забирать! — догадался я.
— Да ты что!? — деловито засмеялась она, — и уже по-деловому сказала:
— Только с презервативом!
Я растерялся:
— А у меня его нет!
— Вот дурачок! — улыбнулась Людка.
И, когда мы поднялись в квартиру, открыла ключиком ящик тумбочки:
— Выбирай!
Каких презервативов там только не было!
И когда я, воспаленный от одного только движения расстегиваемой ею кофточки, рванулся к ней, она остановила:
— Тихо, тихо! Мне не надо быстро — быстро, сама — сама! Ложись.
Секс с девчонками несколько раз в кустах пробовался, но я представления не имел, что это может быть так прекрасно!
А она представления, видимо, не имела, сколько раз хочет и может восемнадцатилетний парень!
Через пару часов она выгнала меня из квартиры:
— Ну, хватит! Я спать хочу!
Все мои попытки в последующие дни не имели успеха.
— Ну, что ты маленький! — ласково говорила она, — ты меня с кем-то перепутал!
… С Новым годом! — повторил Витька.
Мы с моей девчонкой подошли к нему.
— Витек, а ты что, на улице Новый год встречаешь?!
— Там у мамки взрослая компания, — объяснил Витька, — мне не интересно, да и им мешаю. Я еще часа два погуляю и домой пойду!
— Да иди сейчас, замерз уже!
— Не, я видел гости только что ушли.
— Ну, тем более.
— Не, дядя Саша еще остался. Мамка с ним часа два побудет, тогда пойду!
Мне, понятно, и самому домой скорей хотелось.
— Ладно, Витька, — сказал я, — с Новым годом!
— А, может, мы его с собой возьмем?! — шепнула мне на ухо моя девочка.
Надо сказать, что Витька и так сильно испортил мое первое свиданье.
Время от времени, прерывая наши объятия, девушка шептала:
— Слушай, а может быть, мы его все-таки возьмем! В кухню посадим, пусть поспит немножко!
Я разозлился и как был голый с торчащим членом, подошел к открытой форточке и заорал на весь двор.
— Витька, иди сюда!
Никто не ответил.
— Ушел! — сообщил я девушке.
Она успокоилась, и ночь стала совсем другой!
… Прошло десять лет. Я окончил институт, давно жил в другом городе, женился, у меня уже было двое детей.
Иногда я вспоминал, эту странную новогоднюю ночь, одинокого мальчишку среди пустого двора, его светлую улыбку, когда рассказывал нам, что не хочет мешать взрослым, и как будто, он не был совсем опечален одиночеством.
Все что теперь меня связывало с родным городом, это родители. Хотя и встречались мы пару раз в год, но это они ездили ко мне. Потому что я жил в Москве, и им было интересно еще походить, побывать в театрах и поиграть с внуками в больших развлекательных центрах.
А в этом городе куда пойдешь?!
О Витьке они ничего не слышали. Так, видели несколько раз во дворе и едва узнали его, повзрослевшего. О Людке знали. Якобы, вышла она замуж за турка и уехала к нему. Квартиру оставила сыну.
… В этот год я впервые приехал к родителям и привез подросших уже детей, чтобы показать им мой родной город.
Стояла зима, зимние каникулы, бесконечные выходные дни, от которых некуда было деться.
По сравнению с моим детством, эту погоду зимой было назвать трудно. Шел мокрый снег, практически дождь. Под ногами чавкала снежная мешанина, и детей я с собой на кладбище не взял, пусть внуки лучше порадуют родителей. А могилу бабушки навестить было надо, все же не приходил я к ней уже десять лет.
Могила располагалась рядом у стены кладбищенской церкви, эту честь, когда-то заслужил бабушкин дед, известный купец, который много жертвовал городу, в частности, этой церкви.
Подходя к месту, я вдруг увидел странное сооружение из натянутого целлофана на одной из соседних могил.
Сооружение зашевелилось, и из-под него на свет божий выползла через открытую калитку толстая с опухшим лицом баба, замотанная в старые пальто
