Лили Сен-Жермен
Три года
Пролог
Я любила Джейсона Росса семь лет. Один год мы провели вместе, потом шесть порознь, пока я растворялась в своей ярости, а он оплакивал мою предполагаемую смерть.
Наконец, мы снова воссоединились. Он видел во мне незнакомку, прежде чем наконец понял, кто я на самом деле.
Джульетта Портленд.
Мертвая девочка. Любовница. Убийца.
Мое сердце, наконец, снова стало целым. Но все это уже не имеет значения. Потому что сейчас все это уничтожено.
Я не знаю, как долго смогу это выдерживать. Прежде чем Дорнан сломает меня.
Глава 1
— Порезы неглубокие.
Я снова всхлипываю, борясь с веревками, когда тьма угрожает затянуть меня.
И я хочу, чтобы это случилось. Милосердие. Темнота. Пожалуйста, просто дай мне отключиться.
Он останавливается, его черные глаза блестят от удовлетворения, когда он рассматривает свою работу. Моя голова наклоняется вперед, подбородок падает на грудь, и я вижу множество маленьких порезов, которыми он отметил кожу моего живота. До сих пор он избегал моей татуировки и шрамов, которые скрыты под ней, но продолжал прикасаться, лаская меня там, и я знаю, что он замышляет что-то болезненное для этого места.
Сегодня меня привязали к стулу, мои запястья связаны за спиной. Лодыжки полностью онемели и крепко привязаны к ножкам стула. Иногда он привязывает меня к кровати, болезненно растягивая каждую конечность и надежно прикрепляя к ней мое голое тело. Матраса нет, пружины кровати впиваются в спину, пока он доставляет себе удовольствие, заставляя меня истекать кровью. На мне все еще та же одежда, что и в тот момент, когда он меня схватил, — черная футболка, разрезанная спереди так, что она свободно свисает по бокам, черный хлопковый бюстгальтер и трусики. Он отобрал у меня джинсы, наверное, для того, чтобы я чувствовала сильный холод по ночам.
Или для того, чтобы иметь легкий доступ к моим ногам для порезов по каждому сантиметру обнаженной плоти.
Он до сих пор меня не насиловал. Даже не прикоснулся ко мне там, внизу. Это меня пугает и смущает. Я хочу, чтобы он уже покончил с этим. Пусть уже сделает, что собирался, вместо того, чтобы оставлять меня на несколько дней голодной и замерзшей, пока моя кровь высыхает на коже, покрывая корками верхнюю часть бедер.
— Неглубокие, небольшие порезы, — бормочет он низким голосом, хриплым и грубым.
Я стону, когда он снова проводит лезвием по моей коже, разрывая ее, как бумагу, и прижимая пальцы к созданной им ране. Он наклоняется вперед, и я снова хнычу, зная, что он собирается сделать.
Вздрагиваю, когда его язык царапает мою открытую рану, как наждачная бумага, слизывая пролитую им кровь, впитывая мою печаль. Его дыхание горячо касается моей холодной кожи, его язык, словно грязный червь, зарывается внутрь меня.
Агония.
Я здесь так долго, что потеряла счет времени. Здесь нет солнечного света, только бетон, сырость и холод. Ночью я замерзаю, а днем задыхаюсь.
— Сюрприз, — говорит он, его рот кривится в мрачной улыбке, улыбке, которая питается моими страданиями. Улыбке, отмеченной моей кровью.
Сюрпризы — это плохо. Мне не нравятся его сюрпризы. Они всегда причиняют мне боль, заставляют меня истекать кровью. Я даже не знаю, есть ли у меня еще кровь, которую можно пролить из-за него.
Я тихо плачу, вспоминая последние слова, которые он сказал мне в своем кабинете, прежде чем прижал тряпку к моему лицу и держал ее там, пока ядовитые пары не украли мое сознание.
— Я знаю, ты думаешь, что теперь тебе будет плохо, — сказал он, сжимая мое лицо достаточно сильно, чтобы сломать мне челюсть, — но какие бы ужасы ты не представляла, будет еще хуже. Намного.
Глава 2
Дверь в мою комнату — в темницу — громко захлопывается, и я резко пробуждаюсь ото сна, в который наконец смогла провалиться. Такое ощущение, будто я спала всего лишь мгновение, и когда вижу, что моя кровь на его нижней губе до сих пор не свернулась, мои подозрения подтверждаются.
Проклятие. Я действительно наслаждалась этим кратким моментом спокойного бессознательного состояния.
У него больше нет ножа. Вместо него в одной руке у него маленький флакон с чем-то, а в другой — тонкий пластиковый пакет. Он кладет и то, и то на маленький деревянный столик, стоящий прямо в комнате, и подходит ко мне.
Я задыхаюсь, когда он развязывает мои веревки. Кровь приливает к моим лодыжкам, что тоже причиняет невероятную боль. Я кричу, когда он хватает меня за волосы и стаскивает со стула, бросая на узкую односпальную кровать лицом вниз. Проволочные пружины впиваются в мою израненную кожу, рвут ее, и я заставляю себя лежать неподвижно, прижимая лицо к жалящему металлу, а мои глаза устремлены на окровавленный пол. Я даже не сопротивляюсь, поскольку мои лодыжки и запястья снова обвивают веревки, сдирающие кожу с ноющих конечностей и фиксирующие меня, что делает мое тело полностью доступным для его прихотей.
— Посмотри на меня.
Поворачиваю голову в сторону и вижу его сидящим на стуле, к которому я была привязана последние несколько часов. Он разрывает пластиковый пакет зубами, и я чувствую, как мои глаза расширяются, когда я вижу, что это шприц для подкожных инъекций. Тяжело сглатываю, когда он втыкает иглу в маленький стеклянный флакон и набирает жидкость.
— Что это? — спрашиваю я, ошеломленная и испуганная.
Он цокает.
— Оно не убьет тебя, если это то, о чем ты переживаешь.
Дорнан приближается и подносит острую металлическую иглу к моей руке. Я инстинктивно начинаю бороться. Кричу, дергаю за веревки, которые меня удерживают, прижимаю колени к кровати и отчаянно пытаюсь встать на них.
— Остановись.
Одну руку он кладет на мою спину, прижимая меня, но я игнорирую его. Он усмехается.
— Я не думал, что в тебе осталось еще хоть немного сопротивления, Джули. Я был из-за этого так разочарован.
Продолжаю бороться, хотя знаю, что это бесполезно. В том положении, в котором я нахожусь, ― ноги широко расставлены, а лодыжки болезненно привязаны к углам кровати, ― у меня нет рычагов воздействия. Будучи лицом вниз и с руками, болезненно связанными за спиной, я не могу вырваться. Все, что я делаю, ― это трачу свою драгоценную энергию.
— Я сказал прекратить, — на этот раз он не так весел, пытаясь остановить меня, пока
