Кира Гуркова
Призраки войны
А вы когда-нибудь задумывались, каково в водостоке во время дождя? Так ещё если сверху взрываются снаряды и ездят танки. Вот только что, например, по решётке водостока проехался русский Т-34 с горящими гусеницами. А вот это уже Пантера. Отец отличать научил. А в прочем, какая разница, от чьих снарядов прятаться? Разве снаряды видят, где русский, а где немец? Разве свои не разрушают и не приносят смерти? Семилетний Ганс вспомнил, как ещё до войны приехал в гости к тете на Донбасс с мамой и маленьким братиком. Папа остался в Германии. Что уж с ним там произошло — Бог знает, да только вернулся он уже совсем другим. Папа вернулся не сам, а с армией и вооруженный. Он стал убивать. Объявил свою двоюродную сестру предательницей за то, что она русская. И… Мальчик вспомнил горящую деревню, в его глазах снова отразился огонь полыхающего дома. Мать передала ему младшего братика через горящее окно. А сама вместе с тетей… Не успели они выбраться. Погибли… Отец не хотел смерти жены и застрелился… Сиротки они теперь. Одни с Николасом. Почему отец так изменился? Ведь он всегда любил сестру, любил жену, любил их. Война ожесточает и превращает людей в монстров. Раньше Ганс так боялся монстров и призраков, что никогда не спустился бы в темный и страшный водосток. Но сейчас живых он боялся куда больше. В водостоке есть шанс спастись от снарядов.
Дождь лил и лил. Поднимающаяся решётка, через которую Ганс с Николасом попали в водосток, сейчас была придавлена танком, уже горевшим полностью. Сейчас огонь доберётся до бака с соляркой и… Ганс не хотел думать о том, что будет дальше. Он приподнял братика повыше, чтобы доходившая уже почти до плеч ледяная вода не касалась его. Ничего, нужно ещё немного потерпеть. Сейчас танк уберут. Сейчас они с Николасом выберутся. Стекавшая грязевыми потоками и несущая в себе мелкий мусор вода все прибывала и прибывала. Вот Гансу уже по шею, вот его уже не видно. Ганс посадил братика на шею. Пусть хоть Николас выживет. Не выжил. Ушёл под воду вслед за братом. И никто не пришёл, не нашел, не вытащил их. Никто даже не знал, что они там. Но вот они уже стоят возле танка. Получилось? Мальчики посмотрели в водосток, и… Ганс с Николасом увидели в водостоке два маленьких тельца. И поняли, что умерли…
В маленьких городах водостоки стоят много лет. И ещё столько же простоят. Они все ещё помнят ту войну. Запомнят и эту. Так же, как и много лет назад, водосток прятал от снарядов маленького мальчика. Коленька всегда любил темные мрачные места, так напоминающие страшные сказки. Их теперь в городе предостаточно. Как же хорошо, что он опять сбежал из дома и отправился гулять. Это и спасло его от снарядов. Но не по заброшенным домам, как в прошлый раз. В этот раз Коленька устроил себе экскурсию по водостоку. Сначала ничего страшного не происходило. Коленьке даже стало скучно. Но потом стало страшно по-настоящему. Начался обстрел. Как там сейчас его семья? Успели ли они спрятаться? Две капли капнуло на голову. Пошёл сильный дождь. Узенький коридорчик стал быстро наполняться водой. Надо выбираться. Скоро все затопит. Мальчик побежал по запутанному лабиринту, в поисках поднимающейся решетки, и вскоре понял, что потерялся. Вот сейчас стало по-настоящему страшно. Коленька кричал, пытался звать на помощь, но никто его не слышал. Если кто и был на улице, то все разбежались или просто не слышали его крика за выстрелами. Что ему теперь делать? Теперь он навсегда останется тут. Две слезинки смешались с дождевыми каплями и исчезли в потоке грязной воды, несущей мелкий мусор. Так холодно. И страшно. Все, это конец…
— Эй, ты чего ревешь? — обратились к нему по-немецки.
Как хорошо, что Коленька внимательно слушал учительницу на уроках и посещал дополнительные занятия по изучению языков! Пригодилось — таки. Хоть с кем-то поговорить перед смертью. А может, он тут и вправду не один? Коленька обернулся и увидел рядом мальчика своего возраста, ужасно измученного и худого.
— Ты кто?
— Я Ганс, а это мой братик Николас, — из-за его спины выглянула маленькая фигурка, которую Коленька в темноте принял за тень. Мальчик протянул руку для знакомства.
— Я Коля, — рука, протянутая ему, была ледяной, как у покойника, с тонкой пергаментной кожей и синими пятнами.
— Как ты тут оказался? — спросил мальчик.
Коленька рассказал свою историю.
— Тоже война сюда привела, значит.
Какая? Отечественная? Одежда мальчика была такой, словно он только что вышел из старого фильма. Когда-то такие фильмы они мирно смотрели вместе с мамой и не думали, что скоро они сами станут их героям. Коленька снова заплакал.
— Да ладно тебе, не плачь. Я помогу тебе, но сначала ты помоги мне.
— Что я могу для тебя сделать? — лицо Коленьки озарила улыбка надежды.
— Пойдём со мной. Я уже не могу отсюда уйти, а вот ты можешь. Плохо мне тут. Сыро и холодно. Покоя хочу.
Коленька испуганно покосился на странного, больше навивающего страх, чем успокаивающего, мальчика. Он все больше и больше напоминал покойника. Не упокоенного духа, что ещё со времён той войны застрял под землей и мечтающего уйти в мир иной.
Грязная вода забиралась в ботинки ледяной болотной жижей и противно чавкала. Страшно и холодно. Если его проводник и вправду мёртвый, то скоро он так же, как Ганс, застрянет тут навеки. А может, ему все это снится? И сейчас он проснётся дома, в своей тёплой кроватке под запахи горячего маминого пирога. Нет, это не сон! Во сне не бывает так больно! В темноте он не заметил, как споткнулся через какой-то корень и упал на ледяной мокрый пол. Корень? А откуда тут корень? Тут все бетонное. Неоткуда ему тут взяться. Коленька напряг зрение и понял, что это был вовсе не корень, а самые настоящие кости! Два маленьких скелета.
— Это не корень, это моя нога, — обиженно возразил Ганс, словно прочитав его мысли — Похорони нас по-человечески. Ты даже не представляешь, как ужасно скитаться по этим коридорам изо дня в день. А я хочу уйти, как все уходят. С мамой наконец-то встретиться хочу. Помоги. Похорони нас на старом кладбище у большого камня.
Оказывается, потеряться в водостоке во время обстрела под дождём было ещё цветочками.
