Margaret De Stefano
Подношение для истины
Пролог: divide et impera
Разделяй и властвуй.
Ряды напольных канделябров тянулись вдоль высоких стен, покрытых красным бархатом. Свечи на них извивались огоньками, сливаясь в единые мощные факела. Два каменных изваяния в серых мантиях, что прикрывали их мертвые лица, стояли, спрятавшись в тени стен. В их руках замерли мечи, угрожающе блестящие в полумраке. Они будто охраняли арочные своды, за которыми ввысь кругом поднималась каменная лестница.
В зале было людно. Люди в алых накидках толпились вокруг круглого бетонного алтаря, под которым играли сполохи огня. Они в нетерпении перешептывались и оглядывались вокруг, выискивая кого-то. Или что-то. Напротив алтаря у самой стены в несколько ярусов возвышался пьедестал, в центре которого стояла темно-коричневая деревянная трибуна и огромный величественный трон. Вдоль стен за ним шла полоска огня, подсвечивающая символ, написанный красной краской. Девятиконечная звезда, окруженная подплывшим кругом, словно наблюдала за каждым в этом зале. Во всех ее концах были нарисованы полукруги глаз.
Толстые колонны у стен поддерживали сводчатый потолок, который был почти незаметен в царившей тьме. Он был словно купол, скрывавший зал от лишних глаз и разговоров, защищавший тех, кто приходил в него в поисках спасения.
Когда в зал спустился человек в окружении свиты, все замолчали. Неожиданно воцарившаяся тишина казалась оглушающей и таила в себе пугающее предвкушение. Человек медленно прошествовал к своей трибуне и заговорил, не снимая капюшона красного кафтана. Его голос эхом отражался от стен и словно наполнил собой весь зал. Его можно было услышать из каждого уголка.
— Audi vidi sili [Слушай, смотри и молчи], — заговорил он глубоким вкрадчивым голосом и поднял руки вверх. — Сегодня мы собрались здесь вновь, чтобы спасти жизни. Не только наши, но и всех на этой земле. Всех грешников, святых, всех стоящих и ползающих.
Мужчина еле заметно кивнул, и вперед вышли три человека, что сопровождали его. Вокруг алтаря возвышались три небольших каменных пьедестала, каждый из которых был обозначен славянскими рунами: мир, чернобог и алатырь. Они подошли к ним в плотную, каждый к своему.
— И принесем мы те небольшие жертвы, на которые способны, — склонив голову, проговорил мужчина. — Священное древо для рождения человека и духовного покровительства над ним, — по мере того, как он говорил, на пьедесталы выкладывали приношения. На первую руну, «мир», вдруг легли ветки дуба. — Необходимая плоть для разрушения и перерождения, — на «чернобога» с резким чавканьем упала тушка курицы, только что разделанной. По ней стекали капли крови, окропляя постамент. — И для вечного равновесия уготовлена наша сила, — третий человек положил на камень свою кисть. Несколько секунд он колебался, но люди, окружившие его, тихо мелодично нашептывали что-то, и он резким движением небольшого топорика отрубил себе пальцы. По залу эхом разнесся хруст костей, сменившийся еле слышным стоном боли. Три пальца: средний, указательный и безымянный, остались лежать на пьедестале, пока их бывший обладатель, сжав со всей силы челюсть, держался за руку и пытался остановить кровь. Она небольшим фонтанчиком залила каменное изваяние и наполнила своим металлическим запахом весь зал. Мужчина, стоявший за трибуной, начал методично зачитывать строки молитвы на латыни. Его голос заполнял не только зал, но и сознание людей, которые с благоговением вслушивались в слова, будто загипнотизированные. — Да благословит вас Великий! — прокричал вдруг он. Его алая мантия подсвечивалась по краям сполохами огня, будто он светился от переполняемой силы. Люди заликовали. Их шепот перешел в неудержимый крик, наполненный яростью и счастьем. Они то и дело повторяли куски фраз на латыни, касались своих лбов тремя пальцами и улыбались друг другу. Проведенный обряд воззвал каждого в зале к своим чувствам, он наполнил сердца людей атмосферой торжества и победы. Все вокруг осознавали, какую услугу оказали всему миру.
На деревянных столах, расставленных вдоль одной из стен, появились глубокие хрустальные бокалы, наполненные красным вином. Они шипели и бурлили, растворяя в себе влитую жидкость. Люди кинулись к ним, как к спасению, и жадно заглатывали алкоголь, будто умирали от жажды. Послышалось цоканье хрусталя, радостные поздравления и активные обсуждения ритуала. Мужчина, что сидел на троне, довольно ухмыльнулся и медленно глотнул из своего бокала. Он наблюдал за тем, как по полу струится влажный холодный туман. Когда дымка заполнила собой весь зал, накрыла свод потолка и замутнила взоры присутствующих, мужчина встал со своего места и незамеченным, в компании нескольких человек, покинул это место. Но люди вокруг не заметили пропажи лидера. Их взор был прикован к алтарю, на котором незаметно для них возникло нечто.
Часть I. Глава 1: memento mori
Часть первая.
Помни о смерти.
Девушка, поправив слезший с макушки платок, аккуратно ступала по дороге, внимательно всматриваясь перед собой. Она шла почти крадучись, но старалась придать себе как можно более непринужденный вид. Прохожие не замечали ее — суматоха большого города окрашивала жизнь вокруг в серые тона, и никому не было дела до того, что происходит дальше их носов. Миллионы историй каждый день проходили по этой улице на своих двух ногах, соединялись, рвались и заканчивались. Высокие бетонные дома уже привыкли чувствовать на своих стенах обжимающиеся парочки, бездомных котов и стариков. Все уже привыкли. И перестали замечать вокруг странности. Девушке это было только на руку.
У большого перекрестка она резко остановилась и нервно огляделась, осознавая, что, кажется, потеряла из виду свою цель. Но через дорогу вдруг показалась знакомая кожаная сумка, и девушка, стараясь удержать равновесие на массивных каблуках высоких сапог, перескочила через переход на красный свет, виновато улыбаясь возмутившимся водителям.
Широкая оживленная улица сменилась на узкую, скрытую меж двумя историческими зданиями. Снег небольшими сугробами таился здесь, прячась от солнца в надежде еще чуть-чуть полежать грязными кучами на земле. Весна только-только вступила в свои законные права, подписанными на календарях привычным словом «март» и не спешила наводить новые порядки. Деревья все еще дрожали голыми ветками под беспощадным ветром, а серая земля жадно поедала тающий снег. Люди кутались в теплые куртки, не спешили снимать шапки и повыше задирали на лицо шарфы. Так и девушка покрепче запахивала полы светло-песочного пальто.
Она остановилась, прячась за широким стволом многолетнего дуба, и замерзшими неслушающимися руками достала из кармана телефон. Пришлось стянуть зубами перчатку, чтобы дисплей наконец отреагировал на касания и позволил открыть камеру. Девушка навела смартфон вперед и сделала
