Максим Сабайтис
Счастливая звезда
За ночь в лагере погибло около сотни солдат.
Как обычно, пьянки, поножовщина из-за баб, отравления и заражения крови. Что характерно, ни одного случая дезертирства, слух о сокровищах Счастливой звезды держит негодяев в моей армии намного крепче присяги. Жадность сильнее чести.
От моих маршалов разит дешевым вином, ни один из них даже не удосужился побриться или переодеться. Мне трудно не кривить лицо и не пускать правую руку к ножнам на поясе.
— Город окружен, — нашелся, наконец, толковый человек, способный перевести рапорты, произнесенные заплетающимися языками, на внятную речь, без словечек из воровского жаргона и заминок через каждое второе слово, там, где рефлексы подразумевали брань.
— Мы арестовали нескольких шпионов, пытавшихся из него выбраться.
Город…
Они не решаются признать то, с чем я живу уже несколько месяцев.
Остатки прежнего трепета все еще живы в этих отбросах, потому-то я и приблизил их к себе.
Остальные еще хуже, для них что столица, последний приют потомков Древней Династии, что купеческое поселение из числа выросших повсеместно за годы моего правления.
Разница лишь в сокровищах, за которые не жалко и жизнью рискнуть, да в стенах, с которых по лагерю время от времени стреляют дохлыми лошадями и нечистотами.
В свое время я неплохо вымуштровал городскую стражу, одним приступом тут не обойдется и это понимают по обе стороны стен.
Половина отловленных шпионов, обыкновенные запуганные люди, решившие рискнуть.
Репутация моих людей толкает дураков на отчаянные действия, так пускай и расплачиваются за собственную глупость.
Но другая половина — переодетые приказчики, отставные солдаты, профессиональные гонцы.
Сын, сидящий сейчас на троне, посылает их за военной помощью и продовольствием. Напрасный труд: астролог сказал, что осталось всего четыре дня. Все расчеты он проделал по восемь раз: ошибка нашлась лишь на второй проверке, да и то незначительная, меньше четверти часа.
Тем не менее, шпионов надо отпустить, и я хмурюсь, размышляя, как отделить зерна от плевел.
Обозы еще пригодятся, да и армия будет не лишней, пусть приходит.
Не найдя решения, приказываю повесить каждого второго — компромисс, который пощадит нескольких дураков, но оставит в живых хотя бы кого-то из нужных людей.
Мой сын не глуп, наверняка каждое сообщение доставляет несколько человек, хоть кто-то да уцелеет.
Собравшаяся возле королевского шатра толпа встречает мое решение бурной овацией. Зрелище чужой смерти приводит их в восторг.
Они мне противны, но я помню о Счастливой звезде и сохраняю маску невозмутимости.
Одним из пойманных шпионов оказывается парнишка лет двенадцати. Он испуган, но старается вести себя как подобает мужчине. Ему не повезло, но я вспоминаю его, помогавшего старшему конюху при дворе.
Кого попало старый Томас в помощники не возьмет, так что или мальчишка наверняка шпион, или я совсем не знаю своего сына.
Выжидаю, пока добровольцы не соорудят виселицу, не затянут петлю на его шее, и только тогда приказываю освободить паренька. Толпа недовольна, но я быстро нахожу замену несостоявшейся жертве — естественно ткнув наугад.
Этим людям даже не нужно никаких внятных объяснений, довольно королевской воли. Пока я веду их к сокровищам, моя воля для них священна.
— Есть хочешь?
Спасенный хранит молчание.
Глупое, но ему оно кажется гордым, а значит пусть молчит.
Гордость — сестра чести, а честь — мать благородства.
Мальчишку связывают и заталкивают в дальний угол моего шатра. Поскольку обо мне ходят слухи, будто я практикую человеческие жертвоприношения, толпа не возражает.
Она даже не ропщет, когда слышит мое распоряжение: отпустить живыми всех выигравших в этой страшной лотерее.
Горстку людей осыпают нецензурными словами, забрасывают грязью, но за пределами лагеря оставляют в покое.
Помнят мой приказ. Каждый, кто покинет лагерь без разрешения командиров, лишается доли сокровищ и будет объявлен врагом, подлежащим немедленному уничтожению.
Желающих выстрелить из лука в ближнего своего тут полным-полно, а вот глупцы повывелись на пятый день марша.
Астролог приносит мне один из малых инструментов — подзорную трубу.
Сейчас таких уже не делают, а вот во времена Древней Династии, говорят, подобные вещи мог купить любой горожанин.
С помощью древнего устройства смотрю, как помилованные останавливаются на некотором расстоянии от лагеря и начинают о чем-то спорить.
Я оказался прав, судя по их жестикуляции, уцелело больше половины нужных мне людей. Удовлетворенный, ухожу завтракать.
Прислуживает мне сонный астролог, а компанию составляет мальчишка из дворцовой конюшни. Помимо них в лагере достойных партнеров не имеется, так что этикет идет ко всем чертям.
Успею, одарю парнишку дворянством и даже герб с девизом ему придумаю. А не успею, это развлечение достанется моему сыну.
С одной стороны, три дня — это так мало, но, если сжигать за собой мосты, обнаруживаешь целую вечность абсолютно свободного времени. Имеет смысл либо убивать его минуту за минутой, либо заниматься чем-то по настоящему серьезным.
После завтрака предложил пареньку поиграть в карты, но он с гордым видом отказался, да к тому же и обозвал своего спасителя сумасшедшим старикашкой.
Астролог сказал, что пойдет спать, а я сделал вид, будто ему поверил. К вечеру он снова придет в мой шатер, мне придется не обращать внимание на его дрожащие руки и красные глаза; за ужином его удастся уломать на бокал красного вина и он проговорится, что снова проверял цифры. Как будто минуты способны хоть что-то изменить…
Утренний штурм моя армия провалила с треском.
Трещали сломанные лестницы, щиты, кости нападавших.
Я смотрел, устроившись на походном стульчике в паре метров от шатра. Подзорная труба словно прилипла к моим рукам, стала королевским атрибутом, скипетром военного времени.
Знал бы кто-нибудь, каких трудов стоило не поворачивать ее туда, где висела скрытая солнечным светом моя Счастливая звезда. После трехчасового искушения оптикой, пытки вонью и подхалимажем я собрался обедать, но прибежал самый толковый маршал и доложил, что горожане выслали делегацию для встречи с безумным королем. Со мною, то есть.
Хвала Счастливой звезде и прочим небесам!
Захватить хорошо укрепленную столицу за два с половиной дня — великий полководческий подвиг.
Гигантская армия убийц, воров, насильников и проходимцев для таких задач не самый подходящий инструмент, но там, где ей не хватит профессионализма, я намеревался брать жестокостью и полным безразличием к собственным потерям.
Когда каждый погибший боевой товарищ увеличивает твою долю в сокровищах, на смертность в армии смотрят более позитивно.
Поговорить с монархом, ни с того ни с сего бросившим трон и отправившимся
