Нариман Туребаев
Собаки тоже умеют летать
– Барсик! Барсик! Пойдем!
Надо идти. Уф. Она хорошая, моя мама. И терпеливая. Сейчас еще покричит и успокоится. Она привыкла. Желтая листва намокла от ночного дождя, и так противно прилипает к ногам и рукам. Да и бог с ней, приду домой, она меня отмоет. Она хорошая. А я еще постою. Интересно, это та же птичка или другая? Вчерашняя была чуть светлее. Да и пищала немного по-другому. Эта издает короткие то ли стоны, то ли вздохи, а потом долго молчит. И одним глазом иногда косит на меня. Мне до нее не добраться. Раньше бы я попрыгал вокруг дерева, но сейчас я тяжел, и кости уже побаливают. И мама стала говорить со мной, будто утешает меня, будто я болен, и мало на что пригоден. Кто знает, может, действительно я болен. Но пока этого не чувствую. Просто много сплю.
Птичка перепрыгнула на ветку ниже. Смотрит на меня уже пристально, будто изучает. Занятный экземпляр, думает, наверное – обвислые длинные уши с сединой, морда печальней некуда. Не знает, что именно из-за этого вечно горестного выражения моего лица я с детства получаю вкусности и ласку даже от незнакомцев. Жалеют. Порода у нас такая – мне кажется, что те первые, от кого мы пошли, крайне бедствовали и испытывали непомерную боль, от того наши лица так полны грусти. Многовековой, я полагаю. Птичка все ещё смотрит. Рванул порыв сильного ветра, и мои уши заколыхались, временами закрывая глаза. Птичка снова пищит, очень долго и громко, словно смеётся. А ветер взорвал горку листвы неподалеку, которую зачем-то собирают и увозят куда-то люди в желтом, и теперь маленький вихрь черно-желтых листков кружит вокруг нашего с птичкой дерева. Мама больше не покрикивает, сидит на скамейке, склонив голову. Заснула – чем-то похожа она на меня, прошла ее былая веселость, и светлых волос на ее черных с блеском волосах становится все больше. Ветер не собирается утихать, пробирая своим холодом даже сквозь мою густую волнистую шерсть. Я оглядываюсь – никого из людей нет, машины молчат, и собаки из свободных попрятались. Интересно, как они без мам и пап, эти свободные? Кто их кормит? Кто их гладит, купает? Сейчас даже скучаю по их крикам злобы и зависти к нам, родившимся в своих семьях. А птичка опять то ли пищит, то ли вздыхает, сидит, наклонив свой клюв ко мне. Глядит то одним глазом, то другим. Кажется, зовет меня. Но куда? Уши мои по-прежнему колыхаются.
Сильно стрельнуло в животе острой болью, но я сдерживаю плач – пусть мама поспит. Издав последний писк со вздохом, птичка взмывает вверх и застывает в воздухе, и ветер ей нипочем. А крылья ее машут так часто, что мои глаза перестают их видеть. Эх, полетать бы! – вдруг приходит в мою дурную собачью голову. Полетать?! Уши продолжают бить по щекам. Птичка все так же парит в воздухе на одном месте и бодро попискивает. И сердцу моему легче и свободнее от ее вольного полета, и уши мои разлетаются уж совсем широко, вверх-вниз, вверх-вниз. И им пришла такая мысль, моим ушам – полетать?! Странно это как-то. С моим грузным телом мне даже на ноги не встать. Но ведь так заманчиво! Я закрываю глаза и представляю, как уши убыстряют свое размахивание, как они наливаются мощью и потихоньку приподнимают сначала мою голову, грудь и руки, а потом и ноги чуть отрываются от земли, и вот я уже вишу в воздухе. Какое наслаждение, какое облегчение и радость! Я представляю, как поднимаюсь все выше и выше, я даже помогаю ногами своему полету, да и руки тоже часто-часто гребут, как я это делал когда-то в воде. И дышу я, как в молодости, полными вдохами и выдохами. Мечты, мечты… Не бывать такому, но все же в сердце столько счастья и покоя! Пора возвращаться, не хочется, но пора, я открываю глаза и…
Нет! Я лечу! Я лечу! И птичка беззаботно летает рядом, ничему не удивляясь, словно я ее давний собрат по полетам. И я кричу! Кричу от невиданных чувств, вмиг охвативших меня. Мама там, внизу, никак не откликается на мой крик, так крепко заснула. Ну и ладно! Никого нет, машины тоже так и не появились, и другие собаки все молчат. Тишина и ветер. Что еще нужно для счастья?! И мы летаем с птичкой вокруг дерева, и слезы затекают прямо в мой открытый рот – ведь я не перестаю кричать. Кажется, у птички тоже глаза блестят пуще прежнего. Это от счастья, мой друг, это от счастья! Так в полет, подальше отсюда, пока еще можем летать! Пока еще можем летать… Вперед!
Н. Туребаев.
Май 2023.
