Анна Латерне
Царевна Селена в Сумрачном царстве
В далёком царстве, в далёком государстве жил-был царь Леонид. Правил он твёрдою рукой, но мудро и справедливо, и любили его подданные, стар и млад. Старшая дочь его, Селена, да младший сын Август росли без матери. Но, окружённые любовью и заботой отца, с каждым годом становились умнее, добрее и красивее.
Шли годы. Выросла Селена в прекрасную девушку, свежую, как весна, и строгую, какой когда-то была мать. Многие царевичи и принцы из далёких стран сватались к красавице-царевне, да только не принимала девушка их ухаживаний. Не льстили ей красивые слова, не прельщали её горы золота. С грустью провожал царь Леонид царевичей да принцев, но любимую дочь свою не торопил, уважая её решения.
И вот однажды приехали во дворец двое молодых мужчин. Оба красивы и статны, воспитаны и богато одеты. Но один юн и светел, как день, а другой зрел и тёмен, как ночь. Поприветствовал их царь Леонид, пригласил в тронный зал и позвал свою дочь да младшего сына выслушать гостей. Первым заговорил старший мужчина.
— Прибыл я из подземного Сумрачного царства, что за Тенистой пещерой. Имя моё — Сумрак. Года мои идут, настало время и мне обзавестись жёнушкой. Привёз я три дара для будущей невесты: кольцо, книгу да вороного коня.
Служанка царевны — Агата — взмахнула руками: так богаты были подношения мрачного царя. Но Селена с грустью посмотрела на дары Сумрака и покачала головой.
— Кольцо твоё, властитель Сумрачного царства, не красивей любого из моих перстней. Книга пахнет пылью да гнилью. А конь вороной тёмен, как сама тьма, — боюсь я его.
Отступил Сумрак назад, и тень его — чёрная и густая, как смола, — страшно запузырилась на малахитовом полу.
— Принёс и я три дара, царевна, — с поклоном вышел вперёд юный царевич, без испуга ступая в вязкую тень соперника. Дрогнула чернота под ним, расступилась. — Зовут меня Димитрий, и первый дар мой — кольцо заговорённое — отдам я отцу вашему, царю Леониду, дабы правил он ещё много долгих лет.
Надел царь кольцо на большой палец и ощутил себя на двадцать лет моложе. Удивлённо блеснули голубые глаза Селены.
— Второй дар мой — расписная лошадка — для брата вашего, Августа. Дабы даже в стенах дворца оставался он ребёнком.
Обрадовался Август, захлопал в ладоши. Посветлели глаза Селены.
— И третий дар мой, — царевич вытащил из-за пазухи свиток и протянул его царю. — Дарю я часть своих земель вашим подданным, чтобы было им, где пахать и где сеять пшеницу.
Добром залучились глаза Селены.
— А вам, прекрасная царевна, нечего мне предложить, кроме крепкой любви, защиты и верности. Всё остальное у вас уже есть.
Улыбнулась Селена и протянула светлому гостю руку. Увидел он в глазах царевны согласие и с нежностью взял руку будущей невесты. Обрадовался царь Леонид — и ему царевич Димитрий приглянулся — и тут же назначил день свадьбы.
Но не одна Селена была обворожена добротой и открытостью царевича. Пришла Агата — служанка царевны — ночью в его палаты и говорит, обуреваемая завистью:
— Не пара вам дочь Леонида, милый царевич. Ничего ей не надо, потому что знает она, что всего ей будет мало. Прекрасна она, но зато жадна и корыстна, оставьте её навеки…
Не знала Агата, что госпожа её не спала. Услышала царевна Селена слова своей служанки и выгнала её из дворца.
Настал день свадьбы. Надела царевна Селена лучший свой наряд, украсила волосы кокошником с изумрудами, и вышла из дворца, сверкая перстнями да браслетами. Хотелось ей поприветствовать своих подданных и поделиться с ними своей радостью. Но выйдя на улицу, удивилась царевна: суматоха царила на дворе. Подбежала она к двум вратникам и спросила:
— Что происходит, господа?
— Не пускаем на пир незваных гостей, ваше высочество, — поклонился один из стражей. — Нищая старушка, корова да бывшая ваша служанка стоят под царскими вратами.
— Пустите их. Праздник наш пусть радует всех без различия, да и негоже мне вступать в брак, держа в душе обиду.
Пустили вратники гостей на царский двор.
И было на сердце царевны легко и весело. Мёд лился рекой, музыканты играли задорно и лихо, и когда настала пора подарков, подошли к царевне корова и промычала:
— Нечего мне подарить тебе, царевна, кроме разве что крынки парного молока.
— Приму с радостью, — ответила с поклоном Селена.
Подошла к невесте нищая старушка:
— Не богата я, но есть у меня одна занятная вещица. Гляди, это волшебный гребень. Расчеши им волосы и вмиг оборотишься любым человеком, которого знаешь. Да будь осторожнее. Человек тот на всё то время, что действуют чары, обернётся тобой.
С дрожью приняла Селена и этот подарок.
— Примите и мой дар, царевна, в знак мира и любви, — поклонилась Агата и вручила бывшей подруге золотую ленту. — Дабы я знала, что нет между нами вражды.
С радостью взяла Селена подарок и ушла танцевать.
Всё царство веселилось в этот день. Один лишь царь Сумрачного царства был невесел. Слишком уж приглянулась ему молодая царевна, с глазами, голубыми и холодными, как подземный ручей.
И обнаружила Селена на следующий день, что пропал из её комнаты сундук с платьями. А вместо него покоились на полу чёрные тени. Смекнула царевна, что виной тому Сумрак, что хочет он заманить её в своё подземное царство, да только не были ей роскошные платья дороги. И простила она ему это баловство.
На другой день пропала из её библиотеки любимая книга, которую царевна привыкла читать перед сном. И вновь густая, чёрная тень пузырилась в месте пропажи. Узнала Селена тень Сумрака, но простила ему и это.
Но когда на третий день не нашла Селена в спальне своей молодого мужа, разгневалась она на Сумрачного царя. Вплела в косу золотую ленту Агаты, собрала котомку с припасами, положила туда и гребень, и крынку молока, и направилась в царство Сумрака, не сказав никому ни слова. Дошла до Тенистой пещеры, сдвинула палкой камень и скрепя сердце вошла внутрь. Подземный ход был тёмным и холодным. Дорожки петляли то вправо, то влево; расходились и сливались воедино. Долго блуждала царевна Селена по тёмному лабиринту, пока окончательно не заблудилась. Села она на холодный камень и горько расплакалась.
На счастье, пробегала в это время по тёмному ходу мышка. Увидела она несчастную девушку и остановилась.
— Что печалишься, царевна? — пропищала мышка.
— Заблудилась
