Петр Сосновский
Злые грибы
Глава 1
Заканчивалась четвертая четверть. Скоро в школе должны были начаться летние каникулы. Евгеша, мальчик лет десяти, радовался предстоящему отдыху. Занятия в школе ему порядком надоели. Его отец, Семен Владимирович и мать, Елена Петровна хотя и в меньшей мере, но тоже были довольны. Сын, конечно, ни без их помощи, должен был перейти в пятый класс.
Учеба Евгеше давалась тяжело. Трудности, которые мальчик испытывал в школе родители связывали с его состоянием. Он рос хрупким, был бледен и часто болел. Ко всему прочему сына мучили кошмары, сопровождавшиеся страшными сновидениями.
Проснувшись, среди ночи, Евгеша с плачем выплескивал, подбежавшим к его постели матери и отцу свои впечатления. В его бессвязных сбивчивых рассказах Семен Владимирович не видел ни чего фантастического. Многорукое, леденящее душу чудовище, от которого сын пытался убежать, представлялось ему шумящим от непогоды лесом, он даже советовал мальчику остановиться и оглянуться назад.
— Вот увидишь, — говорил Семен Владимирович, — ни чего страшного не будет: твои кошмары приобретут совершенно другой вид и станут обычными снами.
Евгеша понимал, что отец возможно и прав. Нужно остановиться. Однако пересилить себя не мог, за спиною на фоне сплошного шума, в густых переплетениях света и тени ему явственно слышался какой-то непонятный еле различаемый топот ног.
Мать, Евгеши, Елена Петровна, также, пыталась воздействовать на сына и требовала от него не относиться безучастно к тому, что сниться, а сопротивляться происходящему. Но сопротивляться Евгеша не мог.
Страх, зародившийся во сне, порой перекочевывал и в реальную жизнь мальчика. Евгеша боялся один оставаться дома. Возле него обязательно должен был находиться кто-нибудь из взрослых, способных его защитить.
Набегавшись во сне, сын жаловался на боли в ногах. К каким только специалистам не обращались родители, но врачи не чего хорошего предложить не могли и считали, что со временем у мальчика все нормализуется. Семен Владимирович соглашался. Елена Петровна, напротив: к словам сына относилась более серьезно.
Она перечитала горы литературы, не почерпнув ни чего существенного, в научных книгах, взялась за сонники, травники, лечебники. И однажды ее словно осенило:
— Знаешь, Сеня обижайся на меня, не обижайся, — сказала она, — но я думаю, что причина болезни нашего сына кроется ни в нем, а в тебе самом.
Так уж получилось, что еще до того, как они встретились и после поженились, Семен Владимирович не уехал из своего большого села в большой город Москву, а убежал. Мечтая стать лесником, он выучился на инженера и остался жить в городе. Однако, совершенное им по отношению к своей детской мечте «предательство» не забывалось. Елена Петровна не раз замечала, как муж, обняв сына, безучастно смотрел на экран телевизора.
— Ты, Сеня! — начав свой ни очень приятный разговор, продолжила она, — со своими устаревшими мечтами, в которых с ружьем за спиной обходишь свои лесные владения, вначале радуешься, а потом по прошествии времени начинаешь мучиться, непонятным образом воздействуя не только на себя, но и на меня, а особенно я думаю, на мальчика. Чтобы сын вылечился тебе нужно измениться, стать другим человеком. Для этого ты должен найти в своей работе что-то интересное. Если не удается, бросить ее и заняться другим делом. Мне не хочется видеть в тебе неудачника.
Слова Елены Петровны не были забыты. Благодаря ним, Семен Владимирович, когда ему в который раз позвонил его старый институтский друг и наставник с предложением поступить к нему в аспирантуру, согласился.
— Кто его знает, — подумал он, — может быть дебри лесные, в которых я мечтал бродить, заменят мне дебри науки.
Учеба в аспирантуре и работа над диссертацией требовали от Семена Владимировича много времени и сил. Увлекаясь, он все реже и реже поддавался пессимистическим настроениям. Приступы депрессии, которыми Семен Владимирович страдал, стали настолько редки, что о них можно было и не вспоминать. Однако состояние сына не менялось. Евгеша взрослел, но страшные сны, с какой-то странной очередностью повторялись и повторялись. Родители не находила себе места.
Наконец наступил июнь. Начались летние каникулы. Сын один оставаться дома боялся. Елена Петровна уделить время мальчику не могла, так как отпуск у нее был зимой, о Семене Владимировиче и говорить не приходилось — близилось время защиты диссертации. Предстояло сделать последний рывок. Он часто задерживался после работы, возвратившись, домой, искал уединения, чтобы засесть за свои бумаги.
Некоторое время у Елены Петровны была надежда на свою мать — бабушку Галю, но ее вдруг неожиданно попросили поработать. Пенсия у нее была не большой, и она согласилась. Тогда Елена Петровна обратилась к мужу, чтобы он как можно скорее связался по телефону со своими родителями.
— Сеня попроси свою мать — бабушку Надю или на крайний случай отца — дедушку Володю может быть кто-нибудь из них приедет к нам и побудить какое-то время с Евгешей. А там мы уж что-нибудь придумаем. Но Семен Владимирович звонить отказался.
— До каких пор, — сказал он, — мы будем держать сына в городе, в четырех стенах. Ему нужно солнце, свежий воздух, свобода действий. Он ведь у нас под постоянным присмотром: шага не может ступить без разрешения. А потом вспомни, — Семен Владимирович на мгновенье прервался, затем продолжил, — вспомни, сколько раз бабушка Надя и дедушка Володя просили нас, чтобы мы привезли внука к ним. Они уже старые и у них нет сил, да и возможности часто ездить в Москву. Так что я считаю его нужно отвезти на лето в село.
— Нет, ни пущу, — тут же возразила Елена Петровна. Ей не хотелось расставаться с сыном.
— Пойми, — сказала она мужу, — как бы не было Евгеше хорошо у бабушки и у дедушки, но ты же сам всегда говорил, что он в своих кошмарах видит, шумящий от непогоды лес и сам же предлагаешь отправить его в село. В село, где лес виден из окна.
— Да, предлагаю, так как другого выхода у нас просто нет. Нет, как ты это не понимаешь!
По сопротивлявшись, Елена Петровна согласилась с доводами мужа и стала собирать сына в дорогу.
Однако, прежде чем Семен Владимирович нашел время, чтобы отвезти Евгешу, она успела предъявить ему ряд требований, которые он должен был довести до сведения своих родителей и дать ей слово, что они будут выполняться.
— Да-да, я все сделаю, как ты хочешь, все! — сказал Семен Владимирович. — Можешь не беспокоиться.
После этого не очень приятного договора,
