М. М. КУБЛАНОВ
ВОЗНИКНОВЕНИЕ ХРИСТИАНСТВА
ЭПОХА. ИДЕИ. ИСКАНИЯ
*
Ответственный редактор
доктор исторических наук
И. С. СВЕНЦИЦКАЯ
© Издательство «Наука», 1974 г.
ВВЕДЕНИЕ
Почти два тысячелетия отделяют нас от времени возникновения христианства. За этот период в истории человечества сменились три общественные формации — рабовладельческая, феодальная, капиталистическая, каждая из которых несла свой способ производства, свои социальные проблемы, свои комплексы взглядов на мир и отношения в этом мире людей. Эти взгляды коренным образом отличались друг от друга и в масштабах формации и в пределах больших человеческих общностей — стран и государств. Но христианство, возникшее в первой антагонистической формации — рабовладельческой, гибко применяясь к новым условиям, удерживалось и в последующих.
Отмечая эти черты приспособительности, Гегель писал, что «ведомые крестом» испанцы, не отвергая христианского тезиса всеобщей любви, уничтожили целые поколения американских индейцев, англичане, опустошая Индию, пели христианские благодарственные гимны, а в Европе «наиболее угнетаемые» крепостные и угнетающие их господа ходят в одну и ту же церковь. Примеры такого рода, заимствованные из разных эпох, в том числе из последних десятилетий этого века, могут быть умножены.
Все это делает историю христианства и поныне актуальной темой. Новое осмысление старых фактов и научный анализ новых приобретают не только академический интерес. Человечество утверждается в настоящем, критически препарируя свое прошлое. Это в особенности приложимо к такой форме общественного сознания, как религия, где научное препарирование ее истории становится существенным элементом утверждения марксистского миропонимания.
Всматриваясь в причины выживаемости христианства в разных антагонистических формациях, исследователи находят некий общий ключ в самой истории становления этой религии и особенно в том исходном сюжете, которому христианство отвело в вероучении стержневое место. Если вылущить этот стержень из всей массы вероучительных разработок и деталей, то им окажется человек и его место в мире, смысл его жизни, конечность его. дней, возможность воскресения — темы, в определенной мере имеющие «сквозную» — проходящую сквозь века актуальность. Спиритуализовав общественные отношения и самого человека, христианство еще более усилило эту идею вневременного характера своего учения. И поскольку, по верному определению советского историка и социолога Л. Н. Митрохина, «христианство воплощает лишь некоторые абстрактные, наиболее общие реакции и внутренние состояния людей, которые не связаны жестко с исторически изменчивыми условиями»[1], оно оказывалось способным примениться к этим «сквозным» аспектам психологии антагонистических формаций — состоянию несвободы, подавленности, «несчастного сознания», ощущению человека «не в форме», человека, нуждающегося в спасении, — вызываемым хотя и разными в различные исторические эпохи обстоятельствами, но одинаково свойственными всякому классовому обществу.
Как известно, время формирования христианства приходится на эпоху Римской империи, которая явилась заключительным этапом социально-политического и духовного развития античности. В области социально-экономической этот этап знаменуется разложением и кризисом рабовладельческого способа производства. В политическом отношении — отмиранием демократических и республиканских форм правления и становлением монархии. В области духовной — это эпоха весьма противоречивых религиозно-философских исканий, происходивших на всех общественных уровнях, и принципиальных переоценок почти всей «шкалы» старых ценностных установок.
Новейшие исследования показывают, что существенная и в определенных аспектах революционная роль в этом процессе «переоценки ценностей» принадлежала (хотя и не однозначно) социальным низам.
Внимательное изучение. таких явлений, в целом знаменующих собой, по выражению Маркса., крах античных мировых-порядков, позволяет рассмотреть некие общие линии развития общественной мысли данного времени, являющиеся и фоном и субстратом возникающего христианства. Это эсхатология и мессианизм, представления о необходимой всеобщей гибели мира, завершающей старый цикл развития, и появление божественного «спасителя», с которого начинается новый. Этот ожидаемый новый этап — «золотой век», эпоха всеобщей гармонии и благоденствия, где извечное противостояние и противоборство антагонистических сил в мире — Добра и Зла, Правды и Кривды — преодолено, отрицательные начала повержены и противоречия в обществе и природе устранены.
Локальные особенности развития таких идей в разных районах древнего мира не могут укрыть от нас определенную всеобщность этой концепции. Эсхатология и мессианизм оказываются, таким образам, опрокинутым в религиозное сознание, спиритуализованным выражением некоторых наиболее общих социальных мечтании эпохи. Христианство, сделав их краеугольным основанием своего вероучения, сумело наиболее полно отдаться мироощущению времени и его потребности в религиозном утешении.
Среди определений, даваемых Марксом религии, и данном случае наше внимание привлекает его замечание о том, что религия, являясь порождением «превратного мира», есть «общая теория этого мира, «его энциклопедический компендиум… его всеобщее основание для утешения и оправдания»[2]. Христианское вероучение как раз и представляет собой такой компендиум превратных представлений о мире человека и его месте в этом мире, оформлявшихся в первые века новой эры как следствие чрезвычайно сложных социальных и духовных процессов.
Мир по этому учению состоит из двух начал — материи и духа. То, что стоит «над всем», высшая надмировая сущность, бог — духовное начало. Мир и человек сотворены богом. Центральной пружиной исторического процесса является «первородный грех» и его фатальные последствия. — унаследованная человечеством всеобщая грехов, посты, другое следствие «первородного греха» — смертность индивида. Христианство, которое декларируется как поданное учение, заключает в себе мистическую потенцию преодоления этих последствий. Первый этап на этом пути, и с него начинается сама новая религия, — нисхождение на землю бога-сына и его казнь на кресте — искупительная жертва, символизирующая идею спасительности «страданий. Заключительный акт, тайные сроки которого представлялись первохристианам близкими, — второе пришествие бога, всеобщий страшный суд, гибель старого мира и чудесное, возникновение на его развалинах нового мистического божьего царства, свободного от проклятия «первородного, греха», и смертности индивиду.
В этой выстраивавшейся христианством общей схеме мироздания нетрудно усмотреть противоречивые начала. Тем не менее как раз они наиболее полно отвечали обстоятельствам времени, выражая и формируя его потребности и психологию. С одной стороны, человек и в обыденном сознании, и в новой религии — «червь», «сосуд греха», «божий раб», слабое и униженное существо, безличная игрушка тех естественных и общественных сил, которые господствовали над ним в неустойчивом повседневном бытии рабовладельческого мира. Такое мировосприятие, такая эмоциональная настроенность, рождавшаяся поначалу в определенных категориях социальных низов, в дальнейшем наблюдается и на других общественных уровнях.
