Николь Рейвен
Крылья южного ветра
1. Одинок, но удачлив
Ночь пахла грозой. Тёмный плотный покров туч не давал пробиться ни единому лучику лунного света. Они висели так низко, что чудилось, будто касаются затейливых флюгеров, которых в этом городе было предостаточно. Различные животные, фигурки людей, флаги и мифические существа, слегка поскрипывали, повинуясь порывам разгулявшегося ветра.
Подняв воротник повыше, и засунув немного озябшие руки в карманы плаща, я медленно брёл по узкой грязной улочке, освещённой лишь тусклым светом редких фонарей.
Кто-то скажет, что приличные люди по ночам, да в такую погоду, на улицу не выходят, и окажется прав. Охотников на нечисть уже давно не относят к приличным, иначе говоря, к законопослушным, членам общества, а чистокровные люди среди представителей нашей профессии и вовсе большая редкость.
Неожиданно ветер донёс до меня лёгкий цветочный аромат женских духов и острых запах свежепролитой крови. Затем послышался отчаянный вопль и звуки борьбы. Я без малейших раздумий бросился на помощь. Благо бежать далеко не пришлось. Жертва и хищник обнаружились в квартале от меня.
Нападавший оказался обычным молодым упырём, который бросился на меня, едва увидел, и тут же напоролся на мой серебряный стилет.
Уже вытирая лезвие об одежду поверженной нежити, я взглянул на девушку, которая в данный момент продолжала жалобно всхлипывать и дрожать, глядя на меня большими от ужаса глазами. Подол, как и рукав её светло-зелёного платья был обильно залит кровью.
— Не бойся. Я не причиню тебе вреда, — произнёс я, выпрямляясь, демонстративно убирая стилет в ножны и протягивая к ней раскрытую ладонь. — Пойдём, я провожу тебя домой.
— Вы — охотник? — опасливо поинтересовалась она, ещё не решаясь двинуться с места.
— Охотник. А ты бы предпочла общество упыря?
— Нет-нет, просто я хочу сказать, что это не моя кровь! — выпалила она. — Вы ведь не убьёте меня?
Я мягко улыбнулся, не размыкая губ, и отрицательно качнул головой, всем своим видом выражая добродушие. Надеюсь, вышло правдоподобно. Не люблю работать с людьми. Некоторые дико нервничают и пугаются меня не меньше нечисти.
— И ещё… я не могу вернуться домой в таком виде… — девица жалобно посмотрела на меня.
— Хорошо, приведёшь себя в порядок в моём номере. Идём, тут неподалёку гостиница, где я остановился.
Девушка всё-таки решилась и подошла ко мне, едва не поскользнувшись в луже крови того, кому повезло меньше, чем ей.
Над нашими головами прогрохотал гром и на землю упали первые тяжёлые капли дождя. Спохватившись, я снял с себя плащ и накинул на плечи спасённой, ибо не ровен час её саму примут за кровожадного нелюдя.
Но к счастью, мы относительно благополучно добрались до гостиницы, лишь немного промокнув под усиливающимся дождём. Хозяин сего заведения извергом не был и без лишних вопросов пропустил нас внутрь.
Мы поднялись по скрипучей лестнице, ведущей на второй этаж и миновали тёмный узенький коридор. Я открыл свою комнату, первым проскользнув внутрь, чтобы привычно удостовериться в отсутствии незваных гостей, а затем прикрыть плотными занавесками окна и зажечь магические светильники.
— Располагайся. Женской одежды у меня нет, поэтому вот. Держи, — я протянул ей простынь.
Девица со смущением приняла её и хотела уже отправиться в ванную комнату, но застыв на пороге, вдруг спросила:
— Как вас зовут?
— Глен. И можно на «ты».
— А я — Тина, — представилась она и, спохватившись, добавила: — Спасибо тебе за всё, Глен.
Я молча кивнул и отправился разогревать на огне глинтвейн, чтобы скорее согреться. Не люблю холод и в особенности сырость. Стараюсь в такое время отсиживаться где-нибудь у горящего очага. Но контракт есть контракт.
Тина с мытьём справилась на удивление быстро для девушки и вскоре вернулась, закутанная в одну лишь простынь. Длинные тёмно-русые волосы ещё не высохли и казались почти чёрными, а в широких зрачках отражались язычки пламени.
Она подошла к маленькому камину и спокойно присела рядом со мной на ковёр, словно вместе с платьем и чужой кровью, внезапно улетучилась и её способность смущаться. Более того, заметив мой взгляд, она уже совершенно откровенно заулыбалась.
— Ты славный, Глен. Помогаешь людям. Меня вот выручил, — произнесла она, чуть прикрыв глаза. — Прежде, я никогда не встречала охотников, но слышала, какие слухи про вас ходят…
— Не всем слухам можно верить, но кое-что из того, что рассказывают, правда, — откликнулся я, растирая в пальцах травы.
В последний момент рука дрогнула, потому как девушка задела меня плечом. Добрая порция травяной пыли просыпалась и заискрилась над углями, тут же превращаясь в лёгкий серый дымок.
— Извини, я не хотела, — тихо произнесла она, досадливо прикусив нижнюю губу.
— Пустяки, у меня есть ещё, — я равнодушно пожал плечами и поднялся, чтобы взять из сумки мешочек со смесью.
Вернувшись, всыпал травы в кружку и через минуту, сняв её с решётки, накрыл металлической крышкой. Девушка пить глинтвейн отказалась, сославшись на то, что уже согрелась и так.
— Прости ещё раз, если стеснила тебя, — произнесла она и вдруг без перехода поинтересовалась: — А у тебя есть девушка, Глен?
— Нет, — я удивлённо вскинул брови.
— Странно. Такой красивый и одинокий.
В ответ на это я лишь скептически хмыкнул и едва не поперхнулся, отпивая из кружки горячий напиток, потому как Тина не нашла момента лучше, чтобы дотронуться до моей руки.
— Какие холодные пальцы у тебя, — пробормотала она, заглядывая в мои глаза и придвигаясь ближе.
— Послушай… — начал я и, вернув кружку на край решётки, взял Тину за плечи, чтобы попытаться оставить хоть какую-то дистанцию.
— Не сопротивляйся, — перебила она меня и в этот же миг, я ощутил, как на меня накатывает волна слабости. Руки безвольно опустились, а когда я попытался выругаться вслух, изо рта вырвался лишь невнятный стон. Затем, я повалился спиной на ковёр, а Тина нависла сверху.
Меня отравила спасённая мною же девушка. Очаровательно.
Пробежав тонкими пальчиками по моей скуле, она вновь улыбнулась и прошептала мне в губы:
— Ты действительно помог мне, Глен, убив последнего упыря в округе. И теперь это только моя территория, — она облизнулась и шумно выдохнула: — Поверь, мне даже жаль убивать тебя…
Лицо её резко преобразилось, становясь отвратительной маской, в которой больше не было ничего человеческого. Тонкая серая кожа, испещрённая тёмными язвами, плотно обтягивала безносый череп, глаза же обрели желтизну и стали ещё больше, создавая ощущение, будто они вот-вот выкатятся. Из приоткрытой пасти, стекала блестящая струйка вязкой
