Пролог.
Пролог.
1984 г. Дальний Восток Нанайский район с. Джонка.
-Стол накрыт! - Раздался голос так неожиданно, что весь мир на секунду замер. Не было слышно ни пения птиц, ни тихого мычания коровы в стайке[1], кудахтанья кур, даже ветер на секунду перестал шуршать пожелтевшими листьями.
Всё вокруг в это осенние утро как бы замерло и лишь бабушкино эхо, пробивая морозный воздух пыталось повторить слова все удаляясь и удаляясь куда-то в даль. В этих словах чувствовалась какая-то тревога, что совсем не подходило для этого тихого и спокойного утра.
- Иду, иду мать! - Ответил Николай, сидевший на лавочке возле берёзы и смотревший, куда-то вдаль озера, с задумчивым видом размышляя о чём-то своем, ему только ведомом и понятном.
- Иду, иду - уже тихо, скорей для себя повторил Николай всё никак не желавший расстаться со своими размышлениями.
-Серёж, сходи рыбу забери с лодки - Снимая с колен своего внука сказал Николай и тихо словно не желая, этого направился к дому, где Нина его жена суетилась возле печки, снимая с неё, уже готовую картошку и жареную рыбу, запах которой витал в воздухе заставляя выделяться слюну, пробуждая аппетит. Но аппетита у Николая не было, были лишь мысли которые никак не давали покоя и наполнили его всего.
Залаял, Барсик на цепи в его голосе, чувствовалось нотка нетерпимости и одновременно радости при виде хозяина.
- Мать накорми собаку! - Крикнул Николай, поглаживая своего пса, который так и норовил запрыгнуть на хозяина, лизнуть того в лицо, но цепь не давала этого сделать. Собака хрипела повизгивала в каком-то радостном экстазе, но ни на секунду не оставляла своих попыток дотянуться до лица Николая.
- Ну, ну успокойся, чего балуешь, соскучился по воле, ни чего скоро в тайгу, вот там, набегаешься, напрыгаешься. – Николай, на какое-то время забыл о проблеме, поглотившей его в это утро, отдавшись игрой со своим чёрным как смоль, с длинными ушами псом.
В котором было столько преданности и безграничной любви, что этому позавидовал бы любой из человеческой породы если эта порода способна на что-то подобное. Подавшись охватившим Николай тёплым чувствам к псу, Николая расстегнул карабин на ошейнике Барсика и собака, почувствовав свободу рванула почти со всей силы, побежала в сторону калитки на берег озера.
В этот момент в калитку входил Серёжа с большим не по его размеру куканом[2] рыбы. Сбив внука с ног, Барсик принялся радостно прыгать вокруг так и норовя лизнуть того в лицо. Сергей весело смеясь пытался увернуться, закрыться руками от настырной собаки.
- Опять ты его отпустил! - Как всегда в своем репертуаре крикнула Нина она же бабушка она же мать.
- Он сейчас, соседских курей потопчет, кто отвечать будет! - Нина никогда не воспринимала собак, как только на цепи и вообще считала их бесполезными животными, на которых только зря расходуются продукты.
А вот кошек обожала, и подкармливала даже соседских, это был постоянный спор между Николаем и ней, который считал с точности да наоборот. Впрочем, этот спор никогда не доходил до горячей фазы, был всегда каким-то заочным, существовал в виде нескольких реплик в сторону друг друга после чего оба замолкали, оставшись каждый при своём мнении.
- С чего ты взяла, что это Барсик? – Николай не хотел в это верить, хотя где-то в душе подозревал об возможности такого. Собаку в прошлом году он натаскал на уток, кто знает может проснулся у Барсика охотничий инстинкт вот и давит любую птицу.
Нина ничего не сказала, а лишь махнув рукой, развернулась и ушла в стайку. Николай посмотрел её в след, тяжко вздохнул, забрал у внука, который уже избавился от собаки, убежавшей по своим делам (наверное, давить соседских кур) кукан с рыбой, направился в дом завтракать, погрузившись опять в свои не лёгкие мысли, а поразмыслить было над чем.
Вчера его вызвал к себе председатель Иннокентьевского леспромхоза Борис Евгеньевич и поставил задачу. Сопроводить дорогих гостей, прибывших аж из самой Москвы, учёных знаменитого на весь Советский Союз исследовательского института общей генетики им Н.И. Вавилова, в хорошо известное Николаю место, под названием «боновская марь».
Учёные специально прилетели в Дальневосточный леспромхоз для испытания, разработанного в институте электронного аппарата, предназначенного для отпугивания комаров. Для этих целей будет выделен катер, на котором Николай работает, сплавляя лес по реке, солярка и всё не обходимое, для осуществления задач, поставленных партией.
А так как свободных катеров и людей у Бориса Евгеньевича нет, в связи с тем, что годовой план ещё не выполнен, а через два месяца встанет лёд. То его Николая, отзывают с десятидневного отгула которые он взял для того, чтоб отрыбачить пока идёт нерест, и это тогда, когда вот-вот должна пойти кета.
Подготовлены рыболовные сети, лодка покрашена, а двигатель приведён в почти идеальное состояние, и на тебе, вместо приятной рыбалки, неделю нянчиться с Москвичами, а рыба не ждёт, тьфу ты вот напасть. Позавтракав Николай стал собираться в контору леспромхоза, где Борис Евгеньевич должен был представить ему учёных из Москвы, с которыми он отправиться, на испытания в район боновских болот, ведь болота и комары не разлучны. Оставался вопрос куда девать внука, Нина уходила на работу в пекарню, а внук там явно будет мешается, да и некогда Нине в пекарне следить за ребёнком. Немного поспорив для порядка, хотя это было решено заранее, Николай, взяв за руку внука отправился в центр села Джонка в леспромхозовскую контору.
В самой конторе Иннокентьевского леспромхоза Бориса Евгеньевича не оказалось, Николаю подсказали, что он ушёл через дорогу в гостиницу и просил передать ему, что ждёт его там. Пройдя в холл гостиницы, Николай увидел, как Борис Евгеньевич сидит за столом с пожилым мужчиной интеллигентного вида и женщиной лет 40-45 непритязательной внешности.
- Здравствуйте Борис Евгеньевич! Я тут в контору зашёл, а Галя говорит, что вы здесь. – поздоровался Николай при этом попытался унять нотки своего раздражения в голосе, тем более при посторонних людях, обида
