Капелька Росы
Забавное перемирие
Эта история посвящается моим дедушке и бабушке: Михаилу и Татьяне, за то, что они дали мне самое главное — детство!
Пока я жила у бабушки с дедушкой, когда родители день за днём усердно трудились на работе, была невольной свидетельницей не только радостных моментов, но и ссор между взрослыми.
По какой-то, на тот момент неведанной мне причине, бабушка могла была сильно заругаться на дедушку, когда тот вроде ничего такого и не делал, за что можно было ругать. Он мог был уйти на балкон, покурить, или же сидеть у себя в кабинете и долго работать за компьютером.
Кабинет дедушки — отдельная тема. Я всегда любила там бывать, ведь интересным было ВСЁ! От самых разных книжек, которыми были заставлены все полки от пола до самого потолка, до дедушкиного компьютера, что отражался у него в линзах очков во время работы.
Так было и в тот день.
На улице стояла осень. Дул холодный ветер, качая деревья и срывая с их веток последние золотые листочки. По небу плыли тяжёлые тучи. Шёл дождь.
Не смотря на то, что до вечера времени оставалось много, в квартире было довольно темно. В зале, над журнальным столиком, горел на стене светильник. Я рисовала… отчего-то, ручкой, хотя карандашей было много. Быть может, потому что чернила оставляли более яркий цвет на бумаге, чем грифель?
Внезапно взрослые начали снова ругаться. Бабушка была против того, чем занимался деда и всячески ему об этом напоминала. На что деда отвечал коротко: «уйди, не лезь». Почему они ругались, и что всё-таки не нравилось бабушке, для меня оставалось загадкой. Как и то, почему они после этого подолгу не разговаривали.
Закончив рисовать, я встала с табурета и пошла посмотреть что же там случилось.
На кухне горела, в розовым абажуре, лампа. Бабушка сидела там, у плиты, в очках. И вязала. Судя по выражению её лица, что она вроде бы не сердится, я тихонько, словно мышка, прошла на кухню. И хотя я знала, чем занята бабушка, задала этот первый, пришедший в голову вопрос:
— Что ты делаешь?
Бабушка, ни на мгновение не отвлекаясь от вязания, коротко ответила:
— Вяжу.
— А где деда?
Немного помолчав и оторвавшись от работы, она всё-таки бросила на меня взгляд, на мгновение странно улыбнувшись, и указала на стену:
— В кабинете.
Вскоре бабушка опять увлеклась работой, а я развернулась и пошла к деду.
В отличие от кухни, где двери не было, дверь в кабинете имелась и она была закрыта. Поэтому настроения дедушки я не знала. Но интерес чем занимается он был сильнее.
Осторожно потянув за ручку, я медленно открыла дверь. Через получившуюся щель, первым в комнату заглянул мой острый нос. А затем и правый глаз. Дедушка сидел за компьютером, в своих очках, быстро-быстро стуча по кнопкам клавиатуры. Он словно не замечал меня.
— Деда…
Всё также, не отвлекаясь от компьютера, он ответил:
— Заходи, — я быстро зашла. — И дверь закрой… только тихо.
Едва закрыв за собой дверь, я залезла на кровать, тут же схватившись маленькими руками за край одной из полок, что рядами располагались прямо над дедушкиной кроватью. И начала прыгать, разглядывая книги. Пока ещё бездумно, ведь не умела читать.
Скоро это дело мне наскучило и, уже не держась, я развернулась и прыгнула прямо на большую квадратную подушку. Дедушка сидел ко мне спиной, очень занятый своей работой. С его стороны книг было вдвое больше и они занимали всю стену целиком, но меня в тот момент интересовало не это.
— Деда, а что ты делаешь?
— Печатаю…
— Печатаешь? — Удивилась я. Слезла с кровати и подошла вплотную, глядя, как на экране, вместе с нажатием клавиш, появляются разные чёрточки и закорючки.
— А можно я буду помогать?
— Нет, ты мешать будешь. Иди, лучше порисуй. — Отрезал он.
Но я не отступала.
— Ну или иди к бабушке, бабушке точно нужна твоя помощь…
Когда я вернулась на кухню, бабушка всё также вязала. Завидев меня, не отвлекаясь от вязания, она вдруг спросила:
— Ну, как там дед?
— Печатает… — Вздохнула я.
Бабушка усмехнулась:
— Ох он, дед, печатает и печатает!
Тут же я немножко оживилась и побежала к деду. Осторожно открыв дверь и снова спросив разрешения войти, а после, подойдя к нему со счастливым выражением лица, выдала:
— Деда, а ты знаешь, что бабушка про тебя говорит?
— Что же? — Удивился дед, глядя в компьютер.
— Что ты всё печатаешь и печатаешь!
Он усмехнулся:
— Надо же! А ты скажи бабушке, что она всё ворчит и ворчит!
Счастливая, я побежала к бабушке.
— Бабушка! А знаешь, что деда про тебя говорит?
— Нет! Что же?
— Что ты всё ворчишь и ворчишь!
Бабушка прекратила вязать и, улыбаясь, ответила:
— Скажи деду, что если он не будет со мной спорить, то я и ворчать не буду!
Когда я вошла в кабинет, дедушка словно уже ждал моего появления:
— Деда, а ты знаешь, что бабушка говорит?
— Ну?
— Что если ты не будешь с бабушкой спорить, то она ворчать не будет!
Дедушка засмеялся:
— А она знала, что на обиженных воду возят?
Не доходя до кухни, с порога я кричала бабушке:
— Бабушка, а ты знала, что на обиженных воду возят?
Бабушка засмеялась:
— Знала! — Она сняла очки, отложила вязание, убрала крышку с кастрюли и стала мешать поварёшкой суп.
— Зови деда, ужинать будем!
Я по-привычке побежала, счастливая, чтобы доложить новость. Только открыла дверь, а дедушка уже тоже снял очки и выключил компьютер, собираясь к нам:
— Слышу!
