Пока длится ночь
Пролог
«В настоящей тёмной ночи души всегда три часа пополуночи»
Френсис Скотт Фицджеральд
Катунь шумела на перекатах, и в этом шуме слышался шепот. Отвесные скалы зияли провалами пещер. Словно следили сквозь ночь за компанией у костра на другом берегу. Но люди ничего этого не замечали.
Костёр полыхал. Вася, похожий в буром свитере на медведя, с трудом приволок обкатанный водой пень и швырнул в огонь. Сноп искр взвился в тёмное небо. Разгорелось. Припекло так, что Стас поёрзал на песке, отодвигаясь от жара и теснее прижался к ногам Вики, которая обнимала его сзади, сидя на бревне.
— Как думаете, сколько там? — спросил Стас, бросив ветку в костёр.
— Градусов пятьсот по Цельсию, — чуть заплетающимся языком ответил кто-то с другой стороны.
— Тысяча! — воскликнул сидевший справа. — В таком пекле стекло плавится. Значит тыща, как минимум.
Все уже порядком выпили. И сейчас готовы были спорить на любую тему, как и в студенчестве двадцать лет назад.
Стас подумал, что сегодня можно выключить сыщика и просто отдохнуть, наслаждаясь близостью девушки и компанией её друзей.
В небольшом светлом круге собрались все. Кто-то чуть в тени, кто-то ближе к огню.
— Спине прохладно, — пожаловалась Вика.
Стас поднялся, шагнул через бревно, выйдя из круга света. Уже в двух шагах невозможно было ничего разглядеть. Накинул на плечи подруги ветровку, оставшись в одной футболке. Поёжился и вернулся к теплу.
— Сам не замёрзнешь?
— Нет, — усмехнулся он, — меня твои руки греют.
— Вы только ночью в палатке не грейтесь друг о друга! — засмеялась Люба высоким от выпитого голосом. — Звукоизоляции-то нет. Всем завидно будет.
— У тебя муж под боком! — одёрнули её с той стороны.
— Муж дрыхнуть будет, — ответила она насмешливо. — Чувствую, пойду в палатку к Вике.
— Несправедливо! — возмутился муж, долговязый и нескладный мужик, кажется, Толик. — Кому-то, значит, две барышни, а кому-то жена-изменщица!
Народ засмеялся, причём муж — громче остальных. Люба фыркнула.
— Народ, темно совсем, — пробормотал Вася. — Луны нет.
— А тебе страшно?
— Повыть не на что?
— Дык отлить хотел, а тут такое. Не заблудиться бы.
— Ты главное на палатку не отливай!
Все снова рассмеялись.
Стас уже не понимал, кто и что говорит. Он видел только яркое пятно пламени и силуэты людей вокруг него. Когда из темноты кто-нибудь подходил к костру, было ощущение, что человек появляется из небытия.
Вика нежно гладила шею Стаса. Он сильнее прижался к девушке и подумал, что кто-то будет-таки завидовать сегодня ночью. Её горячие пальцы скользнули за ворот футболки, пробежались по волосам на груди. Он погладил ласкающую руку.
Пламя заслоняло сидящих по другую сторону, и Стас надеялся, что их тоже не заметно.
— Вы тут еще взасос начните лизаться, — грубо произнес сидящий справа.
В голове всплыло имя — Родион. Стас чуть прищурился, взглянув на недовольного. Дорогая маммутовская куртка, соломоновские кроссовки.
«Выпендрежник. Не зря такую куртку напялил. Мамонт. Нет! Дерьмо мамонта», — пронеслось в голове Стаса, и он ухмыльнулся.
— Петтингом при всех не надо заниматься, — продолжил Родион. — Идите в кустики или в палатку, вон.
Стас занервничал. «Тоже мне альфа-самец нашёлся». Захотелось подняться, подойти и врезать в нагловатую морду. А может, и того пуще — свернуть ублюдку шею или перерезать горло, плавно скользнув сталью по коже.
«Брр! Что за чушь в голову лезет?» — удивился Стас внезапно накатившей кровожадности.
Вика, словно почувствовала порыв друга, впилась пальцами в грудь Стаса, удерживая на месте.
Вдруг что-то звякнуло, и в костре оказалась квадратная зелёная бутылка. Этикетка с оленем тут же начала сворачиваться трубочкой, темнея по краям.
— Нафига? — лениво протянул кто-то.
— Проверим! — весело заявила Люба, — К утру оплавится или нет.
— Говорю же, точно оплавится, — расслабленно произнес Родион.
Зашипело. И Стасу показалось, что это он стравливает пар.
— Какого черта с дозатором бросили?
Шипение усилилось до свиста и вдруг прекратилось.
Тишина наполнилась потрескиванием костра и гулом воды.
Хлопнуло коротко, зло, оглушающе.
Стас толкнул Вику назад и сам уткнулся в песок. Некоторое время он лежал, соображая. В голове гудело, время застыло, и странная тишина затопила сознание. Он на какое-то время потерялся. В глазах помутнело. Словно кто-то накинул на лицо зеленовато-белесый тюль. Потом всё прошло.
Костровища как не бывало. Даже
