Глава 1
Над лесом расплывалось умиротворяющее, сонное марево. Легкий ветерок поглаживал островерхиеелки, утреннее солнышко на исходе апреля припекало совершенно по-летнему, словно стремясь восполнить тепло, вытянутое из земли небывало морозной зимой страшного сорок первого года. Пахло прелой сыростью и сосновой смолой. Крикливая сорока-истеричка скакнула по ветке, повела черным глазом, и яростно затрещала, увидев чужих.
Группа смертельно усталых людей прижалась к земле. Позади, зыбким кошмаром, остался ночной переход по заболоченной чаще. Четверо в советских маскхалатах цвета хаки с большими коричневыми кляксами, пятый – мужчина старше сорока, с худощавым лицом, заросшим седой щетиной, одетый в шикарный костюм, твидовуюкепку-восьмиклинку и серое, измызганное грязью пальто. Звали его Виктор Павлович Зотов, группе разведки так же известный под кодовым именем «Лис».
Зотов, пользуясь негаданной передышкой, рухнул на спину и с наслаждением вытянул гудящие ноги. Черт. Брюки вывозил травой и жирной, масляно лоснящейся глиной, пальто умудрился разорвать об острую ветку, из дыры сиротливо торчал кусок ватинной подкладки. Переодеться болван не успел, уходил в дикой спешке, в итоге угробив костюм за полторы сотни казенных рейхсмарок. Руки ощутимо дрожали. Проклятущая трясучка привязалась в самом начале войны, став постоянным назойливым спутником. Чуть понервничаешь, или нахлынут неприятные воспоминания и привет. Стакан не удержишь. Хорошо медицина на такое сейчас внимания не обращает, а то бы списали на пенсию, несмотря на боевой опыт и былые заслуги.
Лейтенант Миша Карпин, худощавый, жилистый разведчик с костистым лицом, прижал палец к губам и ужом пополз по толстому ковру перепрелой листвы. Зотов проводил его завистливым взглядом. Эх молодость, столько дней в пути, а сил у летехи на пятерых. Зотову он сразу понравился. Двадцати пяти нет, но хватка у парня крепкая, дело знает. Глаза умные, внимательные, цепкие, с каплей необходимого в его работе безумия. В себе уверен, решения принимает быстро и верно, голос тихий и веский.
Правее, за стволом упавшей березы, притаился рядовой Валера Капустин. Лицо у него по-детски округлое, розовое, с умилительными ямочками на пухлых щеках, глаза огромные, удивленно расширенные, с пушистыми, девичьими ресницами. С таким лицом в армию брать не должны, иначе немцы непременно распустят слух, будто большевики мобилизуют детей. Скандал мирового масштаба. Капустин - радист, святая святых разведывательно-диверсионных подразделений, с коротковолновым горбом передатчика «Северок» за спиной.
Старшина Акишин, самый возрастной в группе Карпина, сибиряк с хитрым прищуром, морщинистым лицом и выгоревшими на солнце усами, молча развернулся и взял тылы под прицел своего «Дягтеря». Все звали старшину просто – Егорычем. Было в нем что-то монументальное, основательное, родное. Даже пахло от него иначе, не порохом и потом, а горьковатой полынью, медом и табаком. Движения у него неспешные, плавные, пальцыс прокуренными до желтизны, толстыми, слоистыми ногтями удивительно ловкие.
Лейтенант подполз к Сашке Волжину. Сашка парень боевой, в карман за словом не лезет, держится независимо и развязно. Весь в движении, в разудалом напоре, сгусток жизни и хорошего настроения, в речи козыряет характерными жиганскими присказками: «начальничек», «кодла», «сукой буду». Привычка цикать слюной сквозь сжатые зубы. На урку не похож, так, городская шпана. Судя по говору, откуда-то с юга. Ростов? Краснодар?
Разведчики перебросились парой фраз, Карпин жестом велел подтянуться.
Место для встречи с партизанским связным выбрали максимальноуединенное, вдали от сел и дорог. Лес поредел, разлапистые елки сменились молодой березовой рощей. Группа залегла на опушке и лейтенант тихонечко выматерился. Нужного хутора не было. За вспаханным полем черным пятном разметалось огромное пепелище с остатками горелого сруба и закопченой печью, устремленной в беззаботносиние небеса. Уцелели крохотная банька, стоящая на отшибе, плетень и ворота, на которых мерно покачивались под порывами ветра три мертвеца. Дистанция метров сто, толком не разглядеть.И тишина, только трясогузка чивкала, скача на картофельнике по комьям подсохшей земли. Зотов ненавидел тишину, в тишине всегда таится что-то зловещее.
– Ну твою же мать, вот что за денек сегодня такой? – Карпин сунул Зотову бинокль.
На воротах висели мужчина с разбитым лицом, женщина в окровавленной ночной рубашке и мальчишка лет десяти. Валялись сбитые стулья. На груди у мужчины прибита гвоздями табличка «Partisan», в хорошую оптику виднелись загнутые в разные стороны шляпки. Работа бургомистраКаминского, локотского царька на побегушках у немцев. Зотов в Брянске достаточно наслушался про этого говнюка. Такая паскудина, закачаешься. Строит новую Россию в отдельно взятой области при помощи пыток, виселиц, массовых расстрелов и пафосных речей. По спине пробежал холодок. А если засада? Сейчас пронзительной трелью разольется свисток, и ближайшие заросли ощетинятся сотней стволов. Все и ляжем, по собственной глупости. Как поросята на бойне. Зотовсейчас очень жалел, не запасшись оружием. Надо раскрутить лейтенанта хотя бы на пистолет, иначе чувствуешь себя голым с одним перочинным ножиком, которым и зарезаться толком не выйдет.
– Лейтенант, – шепотом позвал Зотов, – Фланги надо проверить.
– Волга, Егорыч, слышали? Выполнять, – Карпин покосился, и во взгляде Зотов почувствовал плохо скрытую неприязнь. Так смотрят, когда непонятные хмыри суют нос в чужие дела. Подробностей операции Зотов не знал. В нужное время он был в условленном месте, разведчики уже ждали. Приказ группа получила короткий и ясный: десантироваться парашютным способом в тылу противника и встретить агента «Лиса». Вопросов не задавать, выйти в расположение партизанской бригады «За Родину» и ждать эвакуации самолетом на Большую землю. Самостоятельных попыток пересечь линию фронта не предпринимать. Подвергать опасности жизнь Лиса строжайше запрещено. А самое поганое для лейтенанта – с момента встречи группой командовал не он, а Лис.
Зотов мысленно разбил сгоревший хутор на квадраты, стараясь не упустить из виду каждую мелочь. Единственная малонаезженная грунтовка петлей уводила в лес. Если связной лаптем щи не хлебал, то вполне мог спокойно уйти. Жилье хитро расположено среди топких болот, незаметно не подберешься, если не знаешь тайные тропинки и гати. По уму нужно тела осмотреть, многое прояснится.Например, есть ли среди повешенных партизанский связной. Его выдаст синяк от приклада на плече, пороховой нагар на руках, въевшийся в одежду и кожу запах костра. Зотов чуть улыбнулся, представив, как обомлеют разведчики, увидев попутчика, аппетитно обнюхивающего не первой свежести труп. Нет, это не вариант. Выходить из леса опасно, если связной раскололся, то немцы забрали его с собой и сейчас по душам
