Скитания
Средневековье мрачное и злое
В моей душе царило беспредельно -
Был каждый день тревожен и печален,
И пировала яростно чума.
Покорно я склонялась к аналою,
Но холодом тянуло из молельни -
Был бог суров – меня не замечал он,
И потеряла я себя сама.
В проулках узких кралось беззаконье,
Не ведая, поспешно зло творилось.
А суд, поборник церкви и короны,
Анонсом казней созывал зевак.
Предместья жили зрелищем агоний,
Свобода палачам сдалась на милость,
Лишь факелы процессий похоронных
Развеивали непроглядный мрак.
Оборванная, грязная, больная
Душа бродила по чужим подворьям,
Скиталась без надежды и без света,
А вслед слетались стаи воронья.
Не веря в смерть, и жить зачем, не зная,
Душа себе накликивала горе,
И перед нею мир закрыт был целый -
Лишь тихо отворилась дверь твоя.
Алхимик
Мой Алхимик, почти не верю,
Что вошла однажды к тебе я,
Что проникла в обитель мага,
В твой надёжно укрытый дом.
Средь цветов на стене там череп,
И драконы в полёте реют,
И сосуд с мерцающей влагой
В очаге с покорным огнём.
Там повсюду колбы, реторты,
Саламандры знак прихотливый,
Запах сладкий и терпкий вместе,
Свет, проникший сверху в окно.
Но детали в памяти стёрты -
Я улыбку твою ловила,
Мягкий взгляд, рук красивых жесты -
Ты мне подал в чаше вино.
Чернокнижник, своей ты силы
Сам не знал до конца, наверно,
А быть может, исполнил честно
Волю тайного ремесла.
Я, испив лишь глоток, застыла,
Онемела от муки смертной,
И расплавленным золотом в венах
Кровь отравленная текла.
А потом обернулась я камнем -
В миг, когда ты склонился к свиткам -
Да не философским, обычным -
Не ценней, чем гранит, слюда.
Не находишь опыт забавным?
Можешь камень носить на нитке -
Ну, а хочешь – выброси нынче
И забудь о нём навсегда.
Мне ж во тьме, средь бумаг и хлама,
Ждать случайного прикосновенья,
Мне, холодной, кажется лаской
И небрежно брошенный взгляд.
Жизнь проснётся во мне упрямо,
Запульсирует светотенью -
И предстанет подарком царским
Обращающий в камень яд.
Чёрная месса
В стылых чертогах за струпьями дыма
Древней легендою я одержима.
Ночь истерзала изгнанницу леса,
Стала удавкой мне чёрная месса.
От непокорных яростных предков
Проклятых звуков чёрная метка.
Шлёт мне прапамять явные знаки -
Свет мой, меня ты губишь во мраке!
Жуткий орнамент волчьего воя
Символ исхода встречи с тобою.
Тропы все в узел сплелись у ворот -
Нет пути оборотню наоборот!
Мне бы проснуться смелой волчицей,
От неизбежного в дебри укрыться,
В хищном порыве чувствовать зряче
Пролитой крови запах горячий.
Вы угадали не зря инородца -
Мне, что привидится, то и зачтётся.
Но отраженьем страшной потери
Загнанный взгляд пленённого зверя.
Тайной наследнице воли исконной
Жить по придуманным мёртвым законам
И презирать свой людской жалкий род -
Жребий для оборотня наоборот.
Вечно чужая, близкой не стану,
Я обходила ваши капканы,
Но обманулась в собственных силах -
Светлый твой облик – рана навылет.
Я приняла роковую опеку -
Мне ль, полузверю, любить человека?!
Кровью по снегу и воском по блюдцу
Мне предначертано – в лес не вернуться!
Значит, творить мне за дымной завесой
Жизни бессмысленной чёрную мессу,
Кануть в неё, словно в чрево болот
Выпало оборотню наоборот.
Инквизиция
Святой инквизиции праведен гнев -
Отступнице век не дождаться покоя,
Отныне и присно дарованы мне
Все ужасы Босха, Эль Греко и Гойя.
За то, что дошла до запретной черты,
За ересь, за богопротивные свитки,
За бунт и гордыню мне послан был ты -
Моим изощрённым орудием пытки.
Тебя по лекалам грёзы моей
Вернее уже и создать не могли бы -
Но свет твой в бездонном провале ночей
Страшнее костра и безжалостней дыбы.
Я гасну, затеряна в древней пыли,
Ты таешь в сиянии солнечных свитков.
Не годы – столетья! – меж нами легли -
Меж мной и прекрасным орудием пытки.
Мне биться, кричать, задыхаться в дыму -
Не выдумал жёстче и сам Торквемада! -
Но знаешь, почти благодарно приму
Все муки земли на всех кругах ада.
Когда, наконец, мне сыграют отбой -
Останется жизнь эту вспомнить навскидку -
Я мир назову местом встречи с тобой -
Моим совершенным орудием пытки.
Паяц
Выводили меня на казнь,
Пробиваясь в буйной толпе.
Бушевали вокруг хохот, гвалт
И глухой колокольный звон.
Мной одна владела боязнь -
Как пройти по узкой тропе -
И не рухнуть ниц на базальт,
И не сбить дыханье на стон.
И сплетала я вязь шагов,
Как солдаты меряют плац -
В море брызжущих злостью тел -
Ни слезы, ни дрожанья скул.
Вдруг раздался звон бубенцов:
Пестрым вихрем юный паяц –
Он на стражу и не смотрел –
Растолкав всех, ко мне прильнул.
Он смешил меня, утешал
И поил с ладони водой,
Вытирал мою кровь платком
И касался распухших губ.
Он шептал, как я хороша,
И что мы с ним пойдём домой -
И забыла я обо всём,
О чём выли десятки труб.
Показалось внезапно мне -
Я невеста, а он жених,
Я в фате, а не в рубище,
И для нас – величальный гул.
Но вскричал он вдруг всех сильней:
– Ведьма, дом твой! – и шум затих -
Он к костру меня подтащил,
Всю в слезах, к палачу толкнул.
Браво, милый, мой грустный шут!
Номер твой удался вполне -
Всем зевакам ты угодил -
Но сейчас не твой бенефис.
Как бы ни был твой выход крут,
Все овации нынче – мне,
Дарит лесенка без перил
Недоступную смертным высь.
Здесь внушать мне восторг и страх -
Ловят все каждый вздох и слог.
Сгинешь ты средь бурлящих масс,
Лишь искра упадёт на трут.
Для меня в ночных небесах
Запылает чудо-цветок,
Моё имя в рассветный час
Все глашатаи пропоют.
Возрождение
И когда во мне жизнь каплей ртути застыла,
Не имея в запасе ни срока, ни шанса,
И когда я себя опускала в могилу -
Хлынул тут ослепительный свет Ренессанса.
И мне стало
