Неприкаянный закончил молитву под розовой луной. Холодный ветер прогнал заплутавших коров в стойло, а Кира вышла из своего домика на окраине поселка. Она не надевала лишнюю одежду. Пальто прабабушки и её обветшалый платок грели лучше дамских накидок.
Девушка услышала, как вдалеке блеет козлёнок, и тут же решила его спасти. Она пошла по ранее знакомой дороге, но путь в этот раз был изменён. Дядя Вася ходил с окурком и свечей, ему не спалось:
– Кто идет? – навострил уши худощавый дед с безумными глазами.
– Дядь Вась, это я, Кира! Хочу козленку помочь, – крикнула девушка в ответ.
– Кому? Не слышу я никого, иди-ка лучше домой.
Кира не послушала старого зануду, и спустилась ближе к речке. Козлёнок мелькнул белыми рожками и завопил еще сильнее. В глубокой тишине вдруг поднялась стая птиц, зашумел ветер, и животное пропало из виду. Девушка пыталась, но не могла разглядеть ничего. Она наклонилась, продолжая путь, но тут заметила рядом круглолицую женщину в темной юбке в пол и крестом на груди:
– Матушка? Вы что тут делаете в такую погоду? – спросила Кира женщину.
– Ох, а ты чего шастаешь? – поинтересовалась Матушка.
– Козлёнка хочу спасти, запутался бедный.
– Причеши лучше свою косу, совсем растрепалась. Да помолись, ночь неспокойная.
– Вы мужа ждете? – продолжала Кира.
– Не придет он сегодня, да и не до мужа мне. Дочка убежала, найти никак не могу, – беспокойно проговорила Матушка, поправила платок и поцеловала крест.
– Милая, возвращайтесь домой, вы не найдете дочь, – приобняла Кира несчастную.
Матушка закричала так, что на воде появилась рябь. Волосы её встали дыбом, глаза покраснели, а руки поднимались выше деревьев. Кира перепугалась, но никак не могла её успокоить.
– Оставьте её, женщина! – сказал ниоткуда взявшийся приятный мужчина.
– А чего она глупости говорит! – истошно завопила Матушка.
– Ну это не наше дело, давайте до дома дойдем. Мне передали, вас там ждут. Иконы протереть надо, – вежливо продолжал человек.
Кира подошла к нему чуть ближе. Вдвоем они угомонили Матушку и проводили её до начала села, к бревенчатому дому.
– Тут двадцать шагов, вы сможете. Мы посмотрим, как вы заходите в дом, – говорил мужчина.
– Спасибо, вы найдете мою дочь?
– Н…не…, – начала Кира, но язык будто не слушался.
– Найдем, конечно. Отправляйтесь спать, Бог с вами, – улыбнулся приятный человек.
Матушка зашла в дом, на пороге её ждал недовольный муж. Он сразу загнал её на кухню и заставил просить прощения за такую выходку. Кира хотела помочь, но мужчина предостерег её, и они снова зашли в пустые сухие поля. Казалось, будто в ногах гуляет теплый ветер, и наступаешь не на палки, а на летнюю траву. Кира посмотрела на высокого слегка помолодевшего мужчину:
– Как тебя зовут? – подняла воробьиный взгляд девушка.
– Мильтон, – поцеловал красивый человек руку Киры.
– Прогуляемся? – улыбнулась девушка.
– Сама предложила, – поправил белокурые локоны Мильтон.
Мужчина и девушка шли под волчий вой. Луна освещала тропинку, которая тянулась на нескончаемые километры. В деревне в это время в избе с резными наличниками кормил пса Фома. Мрачный свет из окна его дома звал обратно в тепло, но неспокойно было у него на сердце. Жена его ушла погулять, но так и не вернулась:
– А вон же она! Кузька, идёт! – крикнул Фома и раскрыл дубленку, – Замерзла, родная?
– Да несильно. Испугался, муженёк, что к другому сбежала? – ехидничала девушка.
– А то! – обнял её Фома, – Кузька, чего гавкаешь? Три года уж как вместе живем!
Молодые зашли в дом, свет все также был больше сонным, чем бодрым. Натопили печь, поужинали и пошли спать. Соблазнила жена мужа, и сон сладким показался.
Мильтон и Кира уже дошли до леса, надо было возвращаться назад:
– Спасибо, я за долгое время почувствовала себя не одинокой, – обняла Кира Мильтона после долгого диалога.
Мильтон приложил руку ко лбу девушки, и у нее тут же прошла голова:
– Как ты это сделал? – воскликнула она.
– О чем ты? – спросил Мильтон.
– Неважно. Мы не могли бы вернуться к реке, я снова слышала козлёнка?
– Кира, ты уверена? – спросил Мильтон, – Тебя не ждут дома?
– Нет. Я очень-очень несчастна, – загрустила девушка.
Мильтон взял её за руку, посмотрел на косу, поцеловал крепко в щеку. Казалось, что только он понимает её и может помочь преодолеть всю тщетность и бессмысленность жизни. Новые друзья спустились к реке:
– А что случилось с Матушкой? – интересовался Мильтон.
– Обезумела после пропажи дочери.
– Ты точно хочешь найти козлёнка?
– Да, он где-то рядом.
– Может, лучше поможешь себе?
– Нет. Поздно.
Мильтон спросил еще несколько раз, но Кира продолжала твердить, что смысл в спасении других. Хотя и в помощи она начала сомневаться. Приблизившись к козленку, она не смогла подойти ближе черты из чертополоха:
– Мильтон! – жалобно посмотрела она в его светлые глаза в эту темную ночь.
– Я помогу тебе, если ты этого хочешь.
Мильтон достал ножницы из кармана пальто.
– Режь.
Кира отрезала косу, и волосы её из пшеничных превратились в огненные. Глаза потемнели, кожа похолодела. Козлёнок выпутался из верёвок и убежал. Кира засмеялась. Мильтон щелкнул пальцами, послышался звук гитары и скрипки, Кира скинула одежду, осталась в сорочке и стала танцевать около мужчины. Глаза его стали сапфировыми, Кира поцеловала его в алые губы и упала к земле. Осенью вылезли полевые цветы. Девушка стала собирать венок, Мильтон улыбался, ходил рядом и повторял:
– Свободна?
Кира не чувствовала больше жалости, грусти и отчаяния. Вдруг к ним приблизилась хромая худощавая фигура в рваной рубахе и протертых штанах:
– Спасли! Спасли! – шепотом кричал Неприкаянный.
По Кире не прошло ни одного холодка. Мильтон прикрыл её своим телом:
– Ты что тут шляешься? Иди, откуда пришел!
– Иди-Иди! Пугает он тут всех! – вышла вперед Кира и продолжила собирать цветы.
– Коса! Где коса твоя, женщина? Где платок? – схватил Неприкаянный Киру и начал трясти её за плечи.
– Не нужна она мне больше, забирай, если хочешь. И муженьку моему скажи, что не вернусь я больше, – Засмеялась Кира ему в лицо.
– Девочка, иди сюда, – попросил Мильтон.
– Какая я тебе девочка!
Мильтон выхватил косу из рук Неприкаянного, взял за руку Киру и попросил пойти с ним. Неприкаянный продолжал:
– Дура! Дура! – лицо его было настолько страшным и грязным, что не испугало бы разве что ведьму.
Мильтон прогнал Неприкаянного.
