Lolli_Pop
Командир Грейнджер
1
На восходе дня, Смерть, возьми меня.
Уходи, война, я сыта сполна!
Когда люди мертвы, они не плохие и не хорошие. Трупы не могут быть ни злыми, ни добрыми. Это лишь тела, покинутые душами, лишенные жизни.
Смерть всех уравнивает. Ибо уважает каждого. Смерть не делает никому поблажек и никого не превозносит. Для смерти все равны.
Человек имеет статус, регалии и свою историю, только пока он жив. Умирая, он превращается в пыль и, в лучшем случае, в память. В худшем: его никто никогда не вспомнит.
Вспомнят ли их? Каждого из них?
Гермиона стоит посреди открытого поля, раскинув руки в стороны навстречу восходящему солнцу. Первые трепетные лучи касаются ее покрытого копотью и кровью лица. Одинокая слеза, навернувшись в уголке глаза, стекает по щеке.
Выбившиеся из косы пряди колышутся на ветру и лезут в глаза, закрывая обзор, но она все равно видит их. Сотни бездыханных тел в предрассветном чистом поле. Невысокая трава, озаренная мягким светом, не скрывает свежие останки волшебников.
Своих и чужих.
Союзников и врагов.
Погибая, они становятся равными. Все они чьи-то дети и родители. Чьи-то братья и сестры. Чьи-то любимые и близкие люди.
Были когда-то…
Теперь это уложенные друг на друга безымянные трупы.
Пожиратели и Орденцы.
Приспешники Тьмы и защитники Света.
Война не щадит никого. Каждому щедро даря персональную порцию боли, ужаса и разрушения. Внутреннего и внешнего.
Гермиона давно разрушена до основания. От нее осталась лишь набитая костями и кровью оболочка.
В первый год войны она потеряла Гарри, а второй отнял у нее Рона и Джинни. Они ушли друг за другом, словно перелетные птицы, спешащие на юг, но уже не вернутся летом.
Никогда.
На третий год Грейнджер стала молодым командиром ополчения. Она вела отряд в бой и в дождь, и в снег, не взирая на погоду и свое вывернутое наизнанку сердце.
Душа умерла вместе с друзьями. Вместе с Роном, который так и не успел стать ее первым мужчиной. Вместе с Гарри, который так и не успел сделать предложение Джинни. Кольцо нашли в кармане его брюк.
Волан-де-Морт убил мальчика-который-хотел-всех-спасти. Магический Гитлер убил их всех. Отнял их у нее вместе с родителями, которые уже никогда не вспомнят дочь, даже если она выживет.
Если хоть кто-нибудь выживет в этой бесконечной мясорубке.
Вторая магическая война идет по всему миру пятый год. Гермиона может посчитать года по шрамам-зарубкам на теле. Почти в каждом крупном бою она получила увечия. Мизинец на руке отсутствует, а спину прорезает уродливый незаживающий шрам от осколка магического артефакта, застрявшего в позвоночнике после взрыва.
Ей плевать. Она будет мстить до последнего.
За своих любимых. За каждого из них.
Пока проклятый Темный Лорд не издохнет. Гермиона намерена лично прикончить его.
Вечно трясущаяся рука сжимается на волшебной палочке. Вот теперь ее лучшая и единственная подруга.
Легкое прикосновение заставляет Гермиону испуганно вздрогнуть.
Она думала, что осталась одна. Выжившие ополченцы трансгрессировали в штаб. Но последняя из золотого трио должна была запомнить этот момент. Проникнуться им. Посмотреть в лицо Смерти, которая опять забрала всех, кроме нее.
Почему я должна все это вынести? Ради чего?
Теплое прикосновение к плечу становится более настойчивым. Она резко поворачивается, заранее зная, кто это.
— Ты остался?
— Да, Грейнджер, как обычно.
— Спасибо.
— Иди ко мне, — он обнимает ее, крепко прижимая к себе, и она с облегчением закрывает глаза.
Слова не нужны.
Он сильный, высокий и горячий. Живой. На его широкой груди можно спрятаться от смерти и ужаса хотя бы на краткое мгновение, нужное для передышки.
Теперь она находит успокоение только в нем.
— Я же люблю тебя, глупая, и ни за что не оставлю одну.
Гермиона чувствует его улыбку покрытой мурашками кожей.
Я тоже…
Люблю тебя, Драко Малфой…
Комментарий к 1. Рассвет в крови
Озвучку 1 главы с крутейшим видео — практически фильм — смотрите здесь:
https://t.me/Lolli_Pop_writer/9
2. Громкое молчание
Комментарий к 2. Громкое молчание
Саундтрек: Наргиз «Ты моя нежность»
https://m.youtube.com/watch?v=Mx4Sw-ClFeg
Слушаем: до мурашек…
Я стояла на краю Земли.
Больше точно не могу лететь.
И уходят наши корабли.
Нам уже, наверно, не успеть
Эту песню нам вдвоем допеть.
Ты моя нежность, ты мое небо.
За тобой встану, где бы ты не был.
Ты мое сердце, ты мое чудо.
Обниму нежно и с тобой буду…
Солнце охватывает земную поверхность и погружает ее в царство тепла и света.
Трупы убитых волшебников обдувает легкий летний ветер, унося их невзгоды и печали прочь. Больше им не о чем беспокоиться.
Дыхание постепенно выравнивается. Гермиона спешно подтягивает брюки и застегивает ширинку, одергивая старую походную мантию. Она встает с примятой травы на краю поля боя и осматривается по сторонам.
Мертвая тишина.
Краткие встречи и стремительная близость давно стали для них обыденностью и единственной возможностью почувствовать друг друга. И отвлечься от криков умирающих, которые звучат в ее голове постоянно.
— Я должен идти, — небрежно бросает он, отводя взгляд, словно между ними ничего не было.
Его челюсти крепко сжаты.
Они оба знают, что не хотят расставаться вот так: молниеносно сгорев в костре страсти, чтобы после уйти, унося с собой в сердце тлеющие угли.
— Ты же знаешь, он ждет своего генерала Малфоя, — Драко сплевывает подкатившую к горлу желчь под ноги. — Я должен отчитаться о нашей очередной победе, — горечь в его голосе скрипит песком на ее зубах.
Гермиона сглатывает. Слова застревают в сдавленной глотке. И боль накатывает новой волной.
Сколько будет длиться эта пытка?
Все-таки мы мазохисты.
— Скажешь мне что-нибудь на прощание? — обычно хладнокровный мужской голос теперь дрожит и сочится надеждой и отчаянием.
Грейнджер мучительно закрывает глаза. Ей страшно.
Что, если она признается в любви, и судьба заберет его у нее, как забрала всех остальных? Всех любимых…
Даже вражеские пытки не пугают ее так, как три простых слова, которые вертятся на языке каждый раз. И каждый раз она молчит.
— Пожалуйста, Гермиона!
Эта фраза для него как подвиг. Генерал Драко Малфой никого ни о чем не просит. Он берет свое силой и властью.
Только не с ней. С ней он другой.
— Я… не могу.
Ее сердце разрывается на части. Заявить о своих чувствах к нему вслух — все равно что обречь его на смерть.
— А если
