Глава 1
– Покажи огонёк.
– Ох, милая, мой резерв и так на донышке.
– А ты зажги и не отпускай.
– Ладно, смотри.
– Ух ты! Неужели взаправду есть магия? Иль, ты такой крутой. Круче всех!
– Не преувеличивай, милая, мне до Петровича как до Луны.
– Луна близко.
– К-хм.
– Иль, а как становятся магами?
– Ох и любопытная ты рыбка... Тебе этот способ не подойдёт. И никому не подойдёт — слишком много случайностей.
– И всё же как?
– Это длинная история.
– А я никуда не спешу!
– Ладно, расскажу, но учти, что я не всё помню. Или не хочу вспоминать? К-хм... Ладно. Началось всё с монеты. Но я думал, что со стриптиза...
Глава 1
— Перерыв, мне ответить надо. — Марго быстро покинула танцевальный класс, прижав телефон к уху.
Наиль устало прислонился к пилону и оглядел пустующий зал. Зал как зал. С одной стороны окна, напротив — зеркала и дверь. От класса балета отличался только наличием шестов для танцев.
В миллионный раз оценил себя в зеркало: худой подросток с серыми отросшими волосами. «Ни рыба, ни мясо» — мамино определение его внешности. Или характера? Типичная русская внешность и татаро-монгольское имя.
Внешность ему досталась от мамы, характер — от папы. Мама — высокая и худощавая блондинка, красила волосы в темно-красный и много командовала. Папа — невысокий брюнет среднеазиатской наружности, бесконфликтный, постоянно находился в разъездах. Мама упрекала его: «Тебе юрту в степи и варган, и ничего больше надо!» Папа отшучивался: «Много ли для счастья надо?»
Мама, бывшая артистка балета, ныне завуч в Школе искусств, мечтала вырастить сына знаменитым танцором и чуть ли не с пеленок запихнула его в балетный класс. В четвёртом классе она насела на балетмейстера с вопросами, почему ее сын не солист, сколько можно держать талант в тени, когда же уже он засияет на сцене? «Или вы только богатеньких продвигаете?» Мейстер, оскорбленный обвинением в продажности, возмутился в ответ: «Да в нем искры нет, вы понимаете? Ему это неинтересно! Ему только умирающего лебедя играть! Нет, чушь! Лебедь — это драма. Ему не по силам. Шкаф на сцене играть! Или серую моль в шкафу!» — и выскочил, хлопнув дверью, не заметив в коридоре Наиля. На этом балетные танцы закончились.
Слова учителя до сих пор сидели занозой в его душе. Наиль восхищался балетом, восторгался. Это было как волшебство, магия. Балерины, как бабочки, порхали по сцене с неземной легкостью и изящностью. Наиль хотел быть частью этого волшебства, этой магии. Готов был пахать в зале с раннего утра и до позднего вечера. Но, увы. Эта магия оказалась ему не доступна. «Нет искры» – припечатал мейстер. А если нет великого таланта в балете, то какой смысл заниматься этим дальше?
Так решила мама. И Наиль смирился с мнением взрослых.
Но может его талант проявится в других направлениях?
После балета были народные танцы. В украинских и русских танцах ему опять не хватило живости. «Улыбаться надо! Веселее! Ну же!» И там он продержался только год. В кавказских танцах еще столько же. Но здесь его не приняли парни: «Ой, извини, я тебя нечаянно толкнул», «Ох, я не заметил, ты под руку попался», «Смотри куда идешь». Он не жаловался — эти танцы нравились намного больше, чем народные. И даже больше, чем классика. То же волшебство, тот же полет над сценой: не бабочки, но птицы. Магия, не доступная обычным людям.
Но и эти танцы закончились, когда Арслан случайно заехал ему локтем по скуле. В этот раз и правда случайно: «горячие» парни толпились в узком коридоре перед выходом на сцену. Энергия молодых и буйных бурлила, замкнутая в тесном пространстве. И так получилось, что кто-то просто репетировал танцевальный элемент, кто-то, дурачась, просто кого-то толкнул, а Наиль просто попался под руку.Конечно же, случайно.
Ну да, не в первый раз. Так у них тут и не кружок рисования, а активный вид занятий, с акробатическими элементами. Как в спорте. Вон в хоккее или футболе никто же не считает царапин и разбитых носов? Нормально всё.
Однако, мама не желала ничего слушать — синяк под глазом «светился» даже сквозь тональный крем — и устроила очередной скандал. И Наиль поменял еще одну школу танцев.
Теперь это были бальные танцы. Видимо, мама думала, что девочки не дерутся. Вальс, пасодобль, румба, ча-ча-ча — полная муть после танца с саблями, но начинался переходный возраст, и Любочка была очень красивая. И, кажется, симпатия оказалась взаимной.
Наиль еще раз посмотрел в зеркало. Моль, конечно, серая, зато ноги красивые. Длинные и ровные. Это не он придумал, а Любочка так сказала. Вдруг прижалась к нему боком, прошептала горячо в ухо: «Были бы у меня такие ноги, я бы только мини-юбки носила». Наиль оглядел тогда свои и Любкины ноги, ноги соседних пар и не увидел большой разницы, но ухо приятно горело от теплых слов, и мурашки побежали куда-то по спине вниз. Они побежали и теперь, как и тогда, как и каждый раз, когда он вспоминал этот случай.
Наиль смущенно дернул себя за ухо и почесал спину. Эх, Любочка. Вымахала за это лето, став выше на голову, и сбежала к Стасику в пару. Теперь Наиль танцует с Лизкой. Ябедой и сплетницей. За две недели он узнал столько всего о каждом танцоре в группе и о преподавателях, их семьях и отношениях — Санта-Барбара, не иначе: кто с кем встречается, ругается, спит и трахается. Да. Это было откровение, новый взгляд на мир: все, оказывается, друг с другом переспали, да не по разу. И Любочка тоже.
У него волосы дыбом встали от этих новостей. Как вообще можно жить в таком мире? Как? Не верилось, Любочка не такая, это Лизка все придумала. Как вообще у нее язык повернулся говорить такое вслух?
Наиль передернул плечами. Как передать это ощущение липкой грязи, что пачкает тебя изнутри и проникает в мысли? Как отмыть? Занятия превратились в каторгу. Ведь пропускать тренировки можно было только по одной причине: в связи с собственной кончиной.
Он впервые устроил тихий бунт. Притворился больным и не пошел на танцы. Мама потрогала его лоб и... оставила дома. Один раз сработало, но впереди маячило выступление.
