Владимир Алексеев
Разреши тебе присниться
***
Порою в жизни нам судьба подносит тяжкий груз,
в котором испытаний масса и ощутимо горькой боли.
И вот в душе рождается: «Ведь если я не трус,
за что все выпало мне так на мою долю?»
А ты живешь и ждешь, ответ все не приходит.
Пытаешься найти его в чертогах разума и бытия!
А как же время? Оно стремительно уходит,
пока ты ждешь, душа твоя гниет о помощи моля.
Есть те, кто не заметит боль и тления души,
продолжат тщетный, бесполезный поиск.
Но поиск сей напрасен, антидот находится в глуши.
Так что остановитесь, ушел уже ваш поезд!
Но где-то там, в глухом, далёком мире,
найдется тот, кто несмотря на боль внутри,
проблемам улыбнется и душа его, подобно лире,
нальется музыкой, ведь он живой и жив он изнутри.
И он не спросит никогда у Бога:
«За что все это мне и чем я заслужил?»
Он будет жить, бороться, найдет свою дорогу,
по ней пойдет и справится, ведь много пережил!
Порою в жизни нам судьба подносит тяжкий груз,
В котором испытаний масса и ощутимо горькой боли.
И вот в душе рождается: «Пока мой бьется пульс,
проблемам одолеть меня я не позволю!»
***
Вам не суждено понять мой путь,
его порой не понимаю даже я.
Фортуну вам спиной ко мне не повернуть,
ей руку я подам, на вас не по смотря.
Вам не суждено ко мне прильнуть
И мой обитель вам совсем не по карману,
и чистый воздух я смогу без вас вдохнуть,
а вы стараетесь его наполнить грязью и обманом.
Я сам себя придумал и создал
Под вашим гнетом боли и терзаний.
И ангел мой хранитель в созиданье помогал,
пока вы порцию готовили страданий!
Вы все пытались в мою голову залезть,
постичь наивно разум человека в маске,
но вам все тайны на скрижалях не прочесть.
Пройдут года и снова маска сменится на маску.
***
В кого мы превратились, люди?
На что мы променяли честь?
Нам правду подают на блюде,
а нам все кажется, что лесть.
Отнюдь не каждый, но отчасти все же
на зло бессовестным врагов,
готовы сделать несравнимо больше,
чем на радость собственным друзьям.
Во что вы, люди, стали верить
и в чем теперь ваш идеал?
С трудом сейчас судьбу доверить,
ведь внешность забралась на пьедестал.
И если вас подлец растопчет,
вы конечно больно вскрикните.
Раз растопчет, два растопчет,
а затем, увы, привыкните.
Возможно верить нужно в то, что выше власти,
– в заветную и чистую любовь,
А также в милосердие поверить попытайтесь,
оно способно пробудить во многих жилах кровь.
И не стоит гладить вам бездомную собаку,
забрать которую не сможете теперь.
Ведь вы даете ей надежду, пусть двояко,
а затем пред нею закрываете вы дверь.
Вопросов много, суть сейчас одна,
запомните без фальши всякой:
имея в арсенале паруса,
вы все цепляетесь за якорь.
***
Искра! За нею буря бродит страстно.
Огонь свой хочет всячески найти,
находит боль, все поиски напрасны.
Напрасна жизнь, коль хочешь ты уйти.
Тут за болью снова боль играет,
и воет, диким, адским воем.
Не дойдя и до конца всё затухает —
круговорот людей, что в поисках покоя.
Найти покой средь алчных людей,
когда твоя искра не просит бури?
Когда душа не требует идей?
Сей выход глуп, по всей своей натуре!
Людей, как сущность вместе, не исправить,
ведь глубоко сидит в нас внутренний порок.
Ты можешь лишь себя к огню направить,
что ждёт свою искру который срок.
Искра была душой, а сердце славилось огнём.
И мысли в голове, сравнимо бури страстной,
ведь это человек и строчки все о нём,
чей путь к покою не напрасный.
***
Гляжу на дождь
сквозь тёмное окно.
И вижу – капает и злится будто бы на крышу,
а в руках таится дрожь
и ясно мне одно:
по жизни бродишь ты, покоя все не сыщешь.
Гляжу я на тебя,
мой добрый друг
и вижу – тлеешь ты, душа все угасает.
Мне страшно за тебя,
ну так взгляни вокруг,
ты не один, с тобою ангел твой мечтает.
Гляжу на капли слез,
текут с твоих очей.
И вижу – боль твоя никак не затухает,
шепотом молитву произнес,
дабы не было больней.
Ведь боль, она к глубинам недр проникает.
Гляжу тебе я в душу,
будто как в лачугу
и вижу, что горит еще огонь тот страстный.
Выползает страх наружу,
сослужил тебе услугу.
Он кричит в лачуге воем громогласным.
Гляжу тебе я в очи,
они на мокром месте.
И вижу, шел ты не напрасно, убивая ноги в кровь.
Ведь ты же сызмала заточен,
ты не стоял на месте,
ты музу рыскал средь людей, что били тебя вновь.
Гляжу на дождь
сквозь темное окно.
И вижу – капает и злится будто бы на крышу,
а в руках таится дрожь.
И ясно мне одно:
по жизни бродишь ты, и свой покой ты сыщешь.
***
Я в своих строках запутался, порой
идёшь по рельсам, ждёшь счастливый поезд.
Умыться бы сейчас живой водой,
да рану залечить в душе, что часто ноет.
Пойти по рельсам вдаль, увы, отнюдь
не каждый путь себе сумеет проложить.
Не каждый сможет и пером взмахнуть,
что бы в строках свой смысл изложить.
Я в своих желаниях запутался, давно
уже не удивляет грязь людская и порок.
Снова видишь кто опускается на дно,
никогда на чей не ступишь ты порог.
А если бы всё, ныне, просто было?
«Забудь, мой друг, люби и музе покоряйся.
Пиши и трать ты лишь на то чернила,
твори и над своим талантом воцаряйся»
***
Волчица – мать стремглав за поездом бежала,
по рельсам в дождь, убиты лапы в кровь.
Навстречу в морду ветер, словно жало.
Бежит
