Денис Младший
Шутка жизни
— Лёша-Лёша, я ничего не могу поделать, — разводил руками профессор. — А хотелось бы. Такая уж система.
Он ускорил шаг, но не потому что компания ученика ему как-то мешала — он был совсем не против с тем поговорить, однако безумный темп рабочего дня заставлял Гену торопиться.
— Геннадий Анатольевич, но ошибка правда есть! И я не могу внести исправления в программу! — возмущённо возносил руки Алексей.
— Оно и верно. Я системой занимаюсь. Но то, что вы хотите исправить, находится в корню программы. Мне придётся отправлять заявление в министерство! А там, я вам честно скажу, не самые отзывчивые люди.
— Геннадий Анатольевич! — внезапно студент схватил профессора за лацкан пальто и рванул на себя.
— Что вы делаете, Лё!..
Но он не договорил. Волна воздуха задрала уложенные волосы Геннадия и подняла с плеч студента неопрятно лежащий шарф. Это по дороге на всей скорости пронеслась колонна полицейских машин. Гена так был занят разговором, что чуть не свалился с бордюра прямо под колёса. Красно-синие огни уже скрылись за поворотом.
— Спасибо, Лёша, — Геннадий брезгливо потёр пальто, только что облитое водой из придорожной лужи. — Куда это они?
Он презрительно посмотрел вслед колонне.
— Не слышали, Геннадий Анатольевич? — с удивлением посмотрел Алексей.
— Я в интернете весь день не сижу, — покачал профессор головой.
— Третий митинг за неделю, — объяснил студент. — Возле мэрии всё народ собирается против налога на творческую деятельность.
— А-а… Ясно. Да что это изменит?
— Изменит-изменит, Геннадий Анатольевич! Народ своё отстоит! — по-Ленински возразил Лёша.
— Плавали — знаем. Я молодой тоже такой был. Ходил за толпой, бутылки кидал. Да бестолку всё. Мы им не авторитеты, — профессор скосил взгляд куда-то в сторону Кремля, потом обернулся к Алексею. — Пора мне, Лёша. Вечером встреча с другом, а нужно ещё много чего сделать.
— Прощайте, — студент махнул рукой и унёсся к только приехавшему к остановке автобусу.
Геннадий глянул на часы. Свежий выпуск новостей, пара сообщений на почте, температура… В этой чехарде он часто не мог найти банальное время при своей-то дальнозоркости. До шести был ещё час. Можно и погулять, отдохнуть…
***
Финальный аккорд звучал неплохо. Хоть и понятно было, что по задумке автора финал должен был быть чуть позже. Неплохое выступление прервали спасители порядка. В мгновение ока на площадь без лишних церемоний въехал спецавтомобиль, и по камням загрохотали тяжёлые сапоги. На сопротивление у музыканта не было и секунды. Руки за спину, лицо к земле — искусство в узде. Народу оставалось возмущаться только в мыслях. Постепенно толпа зевак разбредалась по своим делам. Инструменты были небрежно брошены в машину, и о горе-музыканте напоминал только растоптанный планшет на ступеньках пред ногами Пушкина. Александр Сергеевич, как всегда, безучастно смотрел куда-то в сторону своими бронзовыми глазами.
— Эх вы… — покачал головой Геннадий, обращаясь не то к памятнику поэта, не то к уезжающему автозаку.
Он опустил козырёк кепки, скрываясь от яркого не по погоде солнца, и пошёл дальше. Ветер закручивал миниатюрные торнадо из опавших листьев, нагоняя серую тоску. Такова осень. Такова Россия. Думать совсем не хотелось, ибо понятно, что рано или поздно в голову полезут неприятные мысли. Ну вот опять. Гена нащупал в пальто телефон. Дисплей высвечивал пропущенные сообщения.
Ну что?
Где?
Эй ты, Гена!
«Славик, Славик…» — вздохнул Геннадий.
Чайхана встретила его приятным запахом специй и мягким оранжевым освещением. Домашнюю атмосферу дополнял уют, который производило ничтожно малое количество посетителей. А Слава, уже доев свою чучвару, без умолку тараторил.
— Я не могу это терпеть. Как я могу это терпеть? Не буду я платить этот чёртов налог! Если ещё раз…
— Знаешь, Слава, — прервал собеседника Геннадий, — а ведь я только что ещё одного видел.
— Кого? — приподнял брови его друг.
— Да музыканта повязали. Опять, — Гена бесцельно мешал ложкой чай.
— Понятно. Твари… Слышите, твари?! — художник повернулся к ближайшей камере под потолком и пригрозил кулаком.
— Не надо. Заплати лучше, и не будет проблем.
— Я. Не буду. Платить. Этот. Чёртов. Налог, — злобно сквозь зубы Слава чеканил каждое слово. — Выдумали они тоже. Сначала налог на мусор, потом эта хрень с налогом на творческую деятельность. Введут налог на воздух, я, ей Богу, задохнусь, но не заплачу!
Он поправил круглые очки. В наушнике у левого уха что-то негромко запищало.
— Прости, Гена — похоже, срочно, — Слава встал и отошёл к туалету, уже о чём-то договариваясь с заказчиком по ту сторону линии.
Гена хлебнул тёплого чая. Приятный жар прошёл по горлу, согревая гортань. Совсем незаметно вшитый чип засчитал к дневному счёту несколько мизерных калорий. Чай вкусный — травяной. И одна ложка сахара. Геннадий каждый раз заказывал себе такой. Было приятно хотя бы раз в месяц посидеть здесь со старым другом, не заботясь ни о чём, отдыхая от тягостной работы в институте. Калибровка нейросетей, тесты VR-симуляций и бесстрастное общение с машинами успели надоесть ему. Совсем не так Геннадий Быков представлял себе работу лет десять назад. День за днём в кабинете, а студентов он видел только на выходе из института. Он всегда считал, что обучение нуждается в харизматичной человеческой подаче. Однако все его заявления в министерство образования были в лучшем случае отклонены, если не проигнорированы. Дай Бог, его дочь не вырастет на такой программе, а ему хватит времени учить её на дому.
Слава вернулся.
— Геннадий Анатольевич! — театрально протянул он. — Как чаи пьются?
— Да хорошо, вроде, — в знак подтверждения он приложился к чашке.
— Ты посмотри, — художник поднял руку и показал большим пальцем себе за спину.
Гена посмотрел. Единственным, что могло привлекать внимание в указанном направлении, был широкоэкранный телевизор. Репортаж вели, безусловно, о пришельцах. Звук был приглушён, да и общий шум с кухни мешал разобрать слова репортёра. Но в общих красках всё было ясно.
— Видал? Марсиане их животных модифицируют. Ага, конечно! Брешут, твари!
— Ну постой, — решил поспорить с товарищем Гена. — Я склонен полагать, что наше существование настолько удачно, что мы-таки встретили разумную расу в этом космическом хаосе. Мне кажется, правительство такого не придумало бы. Звучит, как сказка, но одновременно очень вероятно.
— Бред какой-то. Чудо не может быть вероятным. Сам посуди — не это ли величайшая ложь правительства за всю историю?
— Как посмотреть, Слава, как посмотреть…
— Ну ты!.. Да не будем о плохом. Как семья у тебя? Официант! — крикнул он местному роботу.
— Да знаешь, всё на самом деле хорошо. Пугает
