Анна Одинцова
Мятежная принцесса. Путь к свободе
Глава 1. Воля богов
Тишину и покой нарушил громкий плеск. От удара по ровной глади воды пошли волны.
Тело мужчины, привязанное к доске, стало медленно опускаться на дно…
Не успела.
Я заскрежетала зубами, глядя как исчезает в реке стройная фигура в черном плаще. Сейчас рябь утихнет, и вода окрасится алым — знак того, что духи приняли жертву.
За моей спиной толпились немногочисленные жители деревни. Среди них есть и те, кто, сбросив тело в реку, спутал мне планы. Взгляд скользнул по лицам, но не выхватил ни одного знакомого.
— Так ему, упырю проклятому, — процедил стражник и сплюнул в опасной близости от моих сапог.
— За ним точно не вернутся? — спросил у мужчины худощавый подросток, оглядываясь. Будто опасался, что вампиры прямо сейчас выскочат из-под земли.
— Кто знает… Мы его уже дохлого нашли.
— И славно, — встряла в разговор немолодая женщина, покосилась на стражника, ожидая одобрения, — Нам же выгода — и духам угодили, и от трупа избавились.
В тот же миг поднялся гвалт. Некоторые сетовали на спешку и утраченную возможность прошерстить карманы покойного, некоторые вслух обдумывали что вампирам было нужно в здешней глуши и не вернутся ли они всё-таки за трупом одного из своих.
И зачем я болтала с Мартой вместо того, чтобы спросить куда делись все посетители таверны?
Вода действительно вскоре окрасилась, сравнявшись тоном с закатным солнцем, но тут же забурлила, запузырилась.
Я вздрогнула, сделала несколько шагов к обрыву. Самые храбрые из деревенских поравнялись со мной.
Обиженные речные духи выпустили в нас струю пахнущей тиной воды и вытолкнули доску с вампиром со дна. Наверное, и язык показали бы, если бы могли.
— Да чтоб его… — стражник почесал затылок, выругался.
— А может, за храмовником послать? — предложила какая-то женщина. Её поддержали, но не очень уверенно.
— И до утра ждать его прикажешь? — вмешалась я, — Есть идея получше.
Я прыгнула вниз и с плеском ушла почти по плечи в воду. Отплевываясь от назойливых насекомых, проплыла пару метров и уцепилась за свисающий с доски конец толстой цепи.
Помогать ожидаемо никто не стал, однако я без труда выволокла доску на берег и даже умудрилась сильно не вымазаться, карабкаясь по земляному склону.
Толпа попятилась, мужчины выхватили оружие.
Я опустилась перед телом на колени и слегка отодвинула капюшон, обнажив белую кожу.
Когда и с третьего раза ощутила под пальцами слабые удары пульса, не выдержала и тихо рассмеялась.
Всё-таки интересно, какой идиот предложил скормить духам живого?
— Он жив, — сказала я, обернувшись к толпе.
На всякий случай повернула голову на бок и немного раздвинула плотно сомкнутые губы.
— Вон, клыки нормальные. Не вампир это.
Уже неделю каждую ночь я видела один и тот же сон: фигуру в черном, тонущую в реке и дорогу, посередине которой вырастала стена. И неделю гадала кто этот тип, из-за чьей смерти я не доберусь до цели.
И сейчас он мой и ничто не помешает мне узнать ответы на свои вопросы. Ну… Почти мой.
Минут пять я послушала перепалку стражников с простыми жителями, затем плавным движением поднялась на ноги.
— Чего думать? — я вытащила кинжал и протянула его рукоятью вперед, — Добейте и всё.
Галдящая толпа подавилась словами и вытаращилась на меня с таким ужасом, будто я предложила им по меньшей мере перерезать глотки друг другу.
Отдать духам на корм труп — это они могут легко, а еле живого добить никто не согласился. Человека три подходили лично убедиться в отсутствии клыков и когтей у несостоявшейся жертвы, пряча взгляды и уверяя, что осторожность не помешает. Я же с усмешкой кивала, прекрасно зная — тут лишь я способна убить вампира.
И дело не в силе, а в готовности убивать. Вампиры разрушили мою жизнь. Хотя в итоге всё сложилось лучшим образом, я не раздумывая отрублю голову любой клыкастой твари, которая попадется на моем пути.
Если, конечно, её не прикончат раньше.
— Ну и предложения у тебя… — один из мужчин покачал головой, — Он живой. Да и не вампир.
Я фыркнула. Был бы вампиром — сама скинула бы в реку. И камень к шее привязала бы.
Народ ещё потоптался и начал расходиться. На берегу остались лишь несколько человек.
Вода не перестала бурлить. Теперь в сумерках она походила на свежую кровь, поверхность которой вздувалась пузырями. Сомневаюсь, что её можно пить.
Я мрачно посмотрела на реку. Не отстанут ведь.
— Духи гневаться будут… — вздохнула женщина и покосилась на неподвижное тело, — Аля, а ты не могла… Аля? Что ты делаешь?
— Что должна, — отозвалась я, прикусила губу и раскрыла кошелек.
На дно ушло десятка два монет, но безрезультатно. Злиться не имело смысла — духи требовали плату соразмерную отнятой. И так нечестно поступили, пообещав лучшую награду, а потом забрали её без всяких вопросов.
Я в последний раз полюбовалась полным кошельком серебра и швырнула его в реку.
Он исчез, не успев коснуться поверхности. Вода мгновенно вернулась к нормальному цвету.
Клинок легко разрезал цепь. Волочить по земле раненого не хотелось, потому пришлось закинуть руку на плечи и, придерживая за талию, тащить в таверну так.
Не знаю почему, но сейчас всё это не казалось мне хорошей идеей. Усилием воли я заставила себя смотреть прямо, не оборачиваясь на реку. И без того есть о чем подумать.
Например о том, чем платить за комнату. Хозяйку таверны вряд ли устроит ответ, что обещанные деньги были отданы духам.
Или о том, почему мне снился столько времени этот странный тип. Если боги хотели навязать мне попутчика, это можно было сделать менее оригинальным способом.
А вот о том, что раненого мужчину теперь придется лечить и кормить из своего кармана, по крайней мере до выяснения всех подробностей, я старалась не думать.
Глава 2. Пленник
Крохотная капелька медленно потекла вниз, пламя на фитиле задрожало, но растаявший воск вытек через проделанные ногтем бороздки.
Я всегда любила смотреть на огонь. И сейчас, положив голову на сложенные на столе руки, я неотрывно глядела на верхушку свечки, иногда проваливаясь в дрёму под мерный стук деревянной ложки и басовитое жужжание насекомых, что сталкивались в круге света на потолке.
Изредка сквозняк проводил холодным языком по голым ступням, заставляя морщиться, хлопала дверь, скрипели половицы лестницы. И хотя
