Рыжики для чернобурки
Пролог
— Тебе надо уговорить Бранта перейти на более легкую работу, — сказал отец.
Эльга поморщилась — тема поднималась не в первый раз, и она устала отвечать одно и то же. Она не верила, что родители не слышат и не понимают ее аргументы. Почему они давили на нее, вынуждая надавить на Бранта? Эльга думала, что из-за уязвленного самолюбия. Вряд ли родители стремились разрушить ее брак: Бранта в доме принимали, внуков любили и баловали — и Патрика, и Шона, и Айкена. Не делили на родных и приемного.
Родители желали, чтобы Эльга как-то затерла пятно, марающее честь семьи. Как ни странно, проблема скрывалась не в темном прошлом, не в том, что Брант когда-то был боевиком Истинной Рыжей Армии. Это относилось к категории недоказанных слухов: был бы виновен — посадили бы. А вот то, что Брант продолжал работать грузчиком, по их мнению, позорило семью и создавало впечатление, что Эльгу отлучили от родительского дома. Оставили без поддержки. А еще двое маленьких детей связали ее по рукам и ногам — иначе бы она уже вернулась в реставрационную мастерскую и получала большие деньги. А она тратит жизнь на бесконечное домашнее хозяйство, внуки вынуждены питаться пустой кашей и сухими корками на зарплату папы-грузчика… Ужасно! С этим надо что-то делать. Желательно, прямо сейчас.
Эльга напомнила себе: «Терпение, только терпение!», вымучила улыбку и ответила:
— Ты же знаешь, он не хочет учиться и приобретать другую специальность. Говорит, что и раньше не любил протирать штаны за партой, а сейчас и вовсе не сможет сидеть над книжками. А без специальности его возьмут только грузчиком в магазин или трамвайным кондуктором. Не думаю, что это будет лучше. В депо он, хотя бы, помощник бригадира.
— Я не раз предлагал вам переехать в поместье, — парировал отец. — Брант прекрасно ладит с лошадьми, это редкий дар для оборотня. Он разбирается в грибах, а мы ежегодно делаем закупки на Лесной ярмарке. Красно-рыжие торговцы благоволят сородичам, не любят вести дела с янтарем и чернобурками. Я просил Бранта взять на себя эту обязанность, но он упрямо продолжает ходить в вагонное депо.
— Пойми, он чувствует себя чужим в этом доме. Не хочет тратить ваши деньги.
— Он не хочет здесь приживаться, — отмахнулся отец. — Вы вместе четыре года, почти пять лет. За это время он приезжал около дюжины раз, не больше, хотя его принимали с искренним радушием, без камня за пазухой. Твой муж не желает поступиться принципами, взращенными на ложной гордости.
— Хватит, — твердо сказала Эльга. — Закончим бесполезный разговор.
Она нащупала трость, прислоненную к креслу, ушла в парк, сохраняя видимость достоинства. Прислушалась к далеким крикам детей — катаются на пони, визжат от восторга — и тяжело опустилась на скамейку.
Неприятно было сознавать, что в словах отца крылась доля истины. Брант действительно упрямился, но это обуславливалось не ложной гордостью, а нежеланием менять простую и наладившуюся жизнь. Эльга знала, что муж переехал в Ключевые Воды, чтобы Айкен мог ходить в школу и кружки, выбирать профессию по вкусу, избегнуть его судьбы — когда без спроса отправляют в тренировочный лагерь боевиков — и взрослеть без страха перед будущим. Это был серьезный шаг. Брант порвал с матерью Айкена и ИРА, не попрощавшись, и Эльга высоко ценила поступок мужа, поставившего интересы ребенка выше собственных.
Адвокаты помогли, после применения акта об амнистии и годового надзора Брант пополнил ряды добропорядочных граждан, получил право передвигаться по стране без ограничений и даже выезжать на человеческий континент — если вдруг возникнет такая надобность. Это совпало с рождением первенца, Патрика, и Эльга, вымотанная родами и новыми проблемами, даже не задумалась о том, что теперь они могут куда-то поехать — не до размышлений об отпуске. Второй сын, Шон, был погодком, заботы удвоились и чуть не захлестнули с головой, но потом все как-то наладилось. Приятель Эльги из архитектурного бюро спроектировал им уютный двухэтажный дом с огромным балконом, на котором все семейство собиралось на чаепитие. Знакомый из строительной фирмы возвел дом на участке, а потом помог со сломом старого, чтобы расчистить двор. Дети немного подросли, нашлась хорошая няня, Эльга выдохнула, огляделась по сторонам и поняла, что хочет куда-нибудь съездить на отдых. Поваляться на пляже под солнышком или побродить среди бочек с грибами на Лесной ярмарке, повидаться с «Зеркальными» — статуями Камула и Хлебодарного под витражным куполом в Лисогорске — или навестить памятники-паровозы и мозаичные панно, разбросанные от Ключевых Вод до Усть-Белянска. Она заговорила об этом с Брантом и была неприятно удивлена отсутствием энтузиазма. Муж не хотел никуда ехать. Ей не запрещал, наоборот, предлагал — «отдохни, мы с няней присмотрим за детьми» — но сам не желал выбираться за границы двора после отработанной смены.
Эльга крепко призадумалась. Осторожными расспросами выяснила, что Брант не боится мести со стороны «лесных братьев» — «да кому я нужен, не командир, чтобы про меня помнили» — и не планирует им тайно помогать, используя выгоды добропорядочного статуса.
— Я пару раз сталкивался с теми, кто меня знает, — спокойно сообщил Брант. — Помнишь, я как-то домой треть получки не донес, сказал, что помог товарищу? На вокзале лиса с соседнего хутора встретил, мы с ним в лагере в спарринге тренировались. Ему ногу от колена осколками оторвало, на деревяшке ковыляет. Поздоровались, по кружке пива выпили. Чем мог, тем помог. Он в Волчье Степное воеводство ехал, там у него дальняя родня. Хотел, как и я, пристроиться куда-то на работу, попробовать получить чистые документы. Я ему удачи пожелал.
Эльга почувствовала, что за этим рассказом скрывается что-то еще, трижды возвращалась к теме, и поняла, что с оборотнями из прошлой жизни Брант время от времени видится — вокзал этому способствует. О том, что ее муж поселился в Ключевых Водах, знали не меньше пяти боевиков, в том числе и мать Айкена. Об этой встрече супруг говорить не захотел, буркнул: «Ей до мелкого дела нет» и замолчал на два дня.
Следующая серия разговоров привела к пониманию: Брант доволен и счастлив, ему нравится возвращаться с работы домой, валяться на кровати, пить чай на балконе, смотреть телевизор, если транслируют футбольные матчи, превращаться и спать под сливой, если матчей нет. Физическая работа его утомляла — не выматывала до бессилия, спасало богатырское здоровье — и лишала потребности
