Ознакомительная версия. Доступно 2 страниц из 10
Чёрный Июль
Автострада до Рая и Ада
Пролог
Жизнь – пестрая и легкомысленная, словно бабочка порхнула мимо него, не дав ни минуты, ни краткого мига на рефлексию или прощание. Мелькнула так стремительно и мимолетно, как спрыгивает в темноту один из тысячи огоньков фейерверка, когда его рваный бутон расцветает в ночных небесах брызгами цветных искр.
Боль – острая и мучительная, разорвалась в груди мощной бесшумной хлопушкой. Так сильно, что не было возможности не то что закричать, попросту даже вдохнуть! На какое-то время все иллюзорно – не иллюзорно замерло: время, его дыхание, сочный шелест листвы за окном, стоящая напротив Джипси, он сам… Будто это было обязательным условием для того, чтобы непоправимого не случилось. Будто это могло как-то отсрочить неизбежное…
Казалось, Тони просто утомленно моргнул, прикрывая глаза на одно короткое мгновение, но только лишь для того, чтобы с усилием открыть их снова. А после увидеть-таки, как Джипси с выражением крайнего шока на лице опускает этот проклятый декоративный арбалет, который на самом деле оказался не таким уж декоративным.
Энтони неожиданно для самого себя с растущим изумлением вдруг подумал: «Неужели это все?». И честный голосок в голове доверительно шепнул ему: «Да…».
Ты бежал всю свою недолгую жизнь, малыш Тони.
Но теперь пришло время. Остановиться.
Самостоятельно разомкнуть болезненно смеженные веки ему уже было не суждено.
Энтони Драйвер умер.
Глава 1. Розы и пистолеты.
«When a cowboy’s too old to set a bad example, he hands out good advice» –
«Когда ковбой слишком стар, чтобы показывать дурной пример, он дает хороший совет». (с) Американская поговорка.
Легкие горели, в коленях предательски слабело, а в спину ей эхом неслись издевательский хохот и свист. «Вот же засада! И чего привязались только, уроды!» – в отчаянии думала Клэм, вылетая из узкого, длинного переулка – самого крайнего и самого тускло-освещенного в этом городе. Дорога на Ла́го-Сагра́дос заканчивалась просторной автобусной остановкой с козырьком и ровным рядком подсвеченных изнутри вендинговых автоматов: с игрушками, газировкой, снеками, разноцветной жвачкой, еще какой-то белибердой…
– Твою мать! – в отчаянии процедила девушка, прекрасно осознавая, что скрыться ей попросту негде, за остановкой в прохладную синеватую темноту вилась бесконечная Автострада, и пешему путнику на ней делать было решительно нечего. К тому же не стоило облегчать этим ублюдкам работу, выбираясь на просторы безлюдной, песчаной пустоши, где им станет куда проще…
Клэм решительно тряхнула головой, машинально ныряя за автомат со снеками (прекрасно осознавая насколько это бессмысленное действие, они же не совсем безмозглые!) и очень стараясь отогнать от себя жутковатые мысли о том, чего наверняка не могло с ней никак приключиться. Ох, как же давно она пыталась к этому привыкнуть! Как же сильно желала навсегда избавиться от своих навязчивых страхов, упорно преследовавших ее всю сознательную жизнь. Но не существовало на свете ни единой возможности излечить или избавить Клэм от малодушного человеческого стремления бежать от опасности, очертя голову, ведь пропитавший все ее существо с самого раннего детства инстинкт самосохранения нельзя было обмануть всей этой… иллюзорной неуязвимостью, проверять и испытывать которую, у Клэм не имелось ни малейшего желания.
– Клэмси-джэмси! – нараспев произнес чей-то веселый, до странного приятный и мелодичный голос. Заслышав этот голос впервые, никто и не подумал бы спасаться или прятаться от его обладателя, слишком уж благодушно и мягко он звучал, умело бравируя зароненными в тон, совершенно искренними нотками юношеского задора.
Однако если уж Клэмси Даблдэй в чем-то и научилась разбираться за все свои недолгие несладкие семнадцать, так это в том, какие люди не причинят ей существенного вреда, а какие сломают хребет при случае, и неважно – будет ли состоять этот хребет из мягких хрящей да костяных позвонков или же окажется лишь метафорой на ее ментальное состояние. Пусть девушка все еще сомневалась в том, стоит ли ей продолжать свои бесплотные попытки скрыться от настигающей, раз за разом, погони, однако одно она знала точно – обладатель этого голоса способен сломать все возможные «хребты» в каких бы значениях они там не подразумевались, дай ему только повод. А в некоторых случаях этому козлу и повод не будет нужен.
– Ну-ну, дорогуша, хватит! Ты же знаешь, мы просто хотим побеседовать. Иди сюда! – вкрадчиво, но достаточно громко протянул преследователь, смело выходя в круг желтоватого фонарного света. Клэм скрипнула зубами от безысходности, тоскливо оглядывая простершуюся перед ней пустыню, чьи покатые скалистые сланцы, словно щербатые клыки неведомого чудища, пронзали далеко-далеко на востоке свинцовую вату грозовых туч. Девушка глубоко вдохнула душный, но уже слегка попахивающий дождем воздух, и, мужаясь, на пару секунд прикрыла темные, боязливо поблескивающие в вечернем сумраке глаза.
Медленно и как бы нехотя вышла она в просвет между автоматами, зябко натягивая пальцами рукава явно великоватой ей джинсовой куртки на обледеневшие от страха ладони.
– Чего тебе, Ллойд? – задиристо крикнула Клэм стоящему поодаль мужчине, очень стараясь, чтобы легкая дрожь в голосе не выдала ее состояние с головой. Плечом она упиралась в один из автоматов, будто искала у него защиты. Совсем как в детстве, когда сбегала из дома на соседнюю улицу и пряталась за черным, украшенным крупными кофейными зернами коробком от выпившего отца.
– Да брось, Клэмси-джэмси! – широко оскалился тот самый Ллойд, небрежно собирая пальцами со шлицы своего пиджака несуществующие пылинки. Внешне он настолько не походил на того, кто гоняется поздними вечерами за хрупкими девушками по подворотням, что вообразить подобное, не узнав его как следует, было бы попросту невозможно. Однако все же они стояли здесь, на безлюдной автобусной остановке: расплывшийся в клыкастой улыбке Ллойд с руками в карманах безупречно отутюженных брюк, закрывавший своей спиной мерцающий Лаго-Саградос, и невысокая худенькая Клэм, со стороны слегка походившая в своих большеразмерных грубых вещах на угловатого мальчика подростка.
«Щеголь паршивый», – подумала девушка, вложив в эту мысль столько злости, сколько смогла, с деланым презрением рассматривая на серебристо-сером костюме Ллойда в виндзорскую клетку блестящие черные пуговицы.
Сам Ллойд являлся довольно высоким, атлетически сложенным, белым мужчиной среднего возраста. И то, с какой тщательностью были подобраны все аксессуары в его элегантном образе, начиная с наручных титановых часов, стоимость которых равнялась сумме трех ежемесячных окладов рядового офисного сотрудника, и заканчивая очками с линзами в виде крупных гексаграмм, оправленных в чистое золото, выдавало в нем
Ознакомительная версия. Доступно 2 страниц из 10
