Ознакомительная версия. Доступно 2 страниц из 8
Даниэла Торопчина
Грязь
I
— Чтоб вы подохли все, суки! — ругалась Аничка, складывая вещи в большой коричневый чемодан. — Ненавижу!
Она чуть не плакала. Вылететь из колледжа было не так обидно, как потерять место в общежитии при нем; идти ей было некуда.
Дом в Рязанской области, в котором она была прописана с самого детства, давно уже развалился и служил теперь пристанищем для таких же бомжей, каким в скором времени могла стать и сама Анита; она там никогда не жила.
Найти свободную койку в одном из московских хостелов в преддверии майских праздников оказалось непросто, и в конце концов пришлось ехать в Реутов. Хорошо, что соседки разрешили оставить пока чемодан в общежитии — не пришлось тащиться с ним через весь город. Анита взяла с собой кое-какие вещи и поехала заселяться; времени было восемь часов вечера.
— Удостоверение личности и оплачивайте, — потребовала пожилая азиатка средних лет, не дав сказать девчонке и слова. Аничка послушно сняла рюкзак и, пошурудив в нем рукой, достала оттуда потрепанный паспорт и банковскую карту.
— Только наличка, — прищурилась администраторша. Девочка растерянно посмотрела на нее.
— Или перевод, — раздраженно добавила та.
Койка была на втором этаже двухъярусной кровати и стоила семьсот рублей в сутки. Анита оплатила себе проживание на несколько дней вперед и, уставшая, не став переодеваться, забралась на постель.
«Наконец-то, — подумала она, — на ближайшую ночь можно забыть о проблемах и просто поспать». Однако заснуть ей так и не удалось.
Переворачиваясь с боку на бок, Анита всю ночь размышляла о своей дальнейшей судьбе. Тех денег, что ежемесячно присылал ей брат, теперь уже почти не осталось; раньше десятого числа ждать от него ничего не стоило. Исфандияр зарабатывал хорошо, но был суров и каждый месяц выделял сводной сестре одинаковые суммы — ни копейкой ни больше, ни меньше. Просить у него помощи было бессмысленно, скажет: «Сама виновата, выкручивайся». Сама виновата. Выкручивайся.
Точно так же сказала бы и мама, если бы была жива. И отчим тоже. И другой отчим. А вот…
В голову Аничке пришла блистательная идея. Дед! Дедушка Женя может помочь.
По правде говоря, дедушка Женя не был ей родственником. Мать Аниты когда-то встречалась с его сыном Андреем — это были все узы, связывающие их. Но дед любил названную внучку и даже иногда баловал: брал к себе в гости и на работу в библиотеку, где вел литературный кружок. Дедушка Женя был писателем.
Аничка помнила: он жил в огромной квартире, полностью заставленной книгами и заложенной газетами. Там были большие окна со старыми пыльными шторами и электрический чайник, меняющий цвет подсветки. Она давно не была у деда и, казалось, даже немного скучала по нему; она знала, что он поможет.
II
Улица перед библиотекой была залита солнцем; на карте оставались последние три тысячи рублей. Шаркая и бормоча что-то себе в усы, из библиотеки вышел старый писатель Евгений Солнцев. Бесцеремонно взобравшись на каменные перила, на крыльце сидела худенькая белокурая девушка; дед Женя не узнал в ней Аниту.
— Дед! Дедушка!
Писатель, уже почти прошедший мимо, резко обернулся и удивленно приподнял густые брови.
— Ба!
Дедушка с внучкой поздоровались и обнялись.
— Как ты выросла, Аничка! Какая ты хорошенькая!
Девочка потупила взгляд и поджала губы; что-то темное зашевелилось внутри, когда она почувствовала неприятный запах старческого тела. «Фу, — подумала она, — почему старики не моются? Надеюсь, у него дома не пахнет так же, как я там буду жить?». Она не знала, как приступить к своей просьбе, так что решила спрашивать в лоб:
— Дедушка, мне нужна помощь.
— Конечно, Аничка, все что угодно, — засуетился писатель, и губы его почему-то задрожали.
— Мне негде жить. Можно я поживу немного у тебя?
Губы дедушки перестали дрожать, а выражение лица сменилось на какое-то мрачное. Он растерянно развел руками и медленно проговорил:
— Боюсь, Аничка, это невозможно.
Казалось, пояснять он не собирался, так что пришлось уточнять самой:
— Почему?
— Понимаешь, Аничка, мне… У меня негде.
Анита разочарованно вздохнула и отстранилась от старика.
— Ладно. Я пойду тогда. Пока.
Уходя, девочка не видела, как на глазах деда заблестели слезы. Впрочем, заплакать была готова и она сама — от обиды, несправедливости и злости. Как цинично и неблагородно! Оставить родную… Ну, или не родную внучку на улице, когда у самого шикарная двухкомнатная квартира почти что в самом центре Москвы.
— Вот сукин сын!
Разочарованная Анита вернулась к себе в гостиницу и горько расплакалась. Теперь вариантов точно не было: до тридцатки, которую брат пришлет десятого мая, еще больше недели; а, может, и не пришлет, узнав, что ее выперли с учебы. Если бы только дед согласился ее приютить или дал бы ей денег! У него их должно быть много, он же писатель. Писатели — богачи, все остальные люди работают.
Живот неприлично громко урчал — девочка снова забыла поесть. Все в комнате уже спали или делали вид, только женщина на нижней койке в углу смотрела что-то в наушниках. Аничку она раздражала: даже через наушники были слышны глупые диалоги и закадровый смех из ее сериала.
Девочка залпом выпила пол-литра воды из своей литровой бутылки; чувство голода немного притупилось. Постепенно стала засыпать; голоса из наушников соседки по комнате становились все менее различимыми и все более далекими, а в какой-то момент и вовсе почти превратились в белый шум.
Внезапный голос заставил ее проснуться.
— Ограбь его!
Анита открыла глаза и поняла, что ее сердце бьется с небывалой скоростью.
— Ограбь его, Вики, — донеслось из наушников. — Вынеси все из его чертового дома, старикан это заслужил!
Ее словно ударило током. Почему она услышала это именно теперь? Почему услышала именно это? Неужели это ее собственные мысли нашли выражение во
Ознакомительная версия. Доступно 2 страниц из 8
