Мирослава Миронова
Versipellis
Глава 1. Адаптация
— Знаете, когда люди начали вырубать леса, я не был этому рад. По сути, я тогда ещё был волчонком и мало что смыслил. Помню, как родители бастовали, участвовали в рейдах на фермы, но всё равно склонили головы, как и все мы. Сейчас не могу сказать, что это хорошо, что всё так сложилось, но своё место в новом мире я всё-таки нашел.
Полицейский отложил бумаги с моим делом и пристально посмотрел в глаза. Удивительно, как люди за каких-то семь лет научились не отворачиваться от того, что раньше вселяло в них неподдельный животный ужас. Позади него возвышался силовик-альфа в незаконченном перевоплощении. Меня тоже в таком держали силой амулета из лунного камня — вроде и волк, но могу ходить на двух лапах, говорить и даже держать ручку. Наверное, это самая не комфортная для меня форма, как для представителя второго поколения.
— То есть вы, Алекс, закончили программу адаптации третьей ступени? — строго спросил полицейский. — Вы покинули свою социальную группу и сейчас живёте среди людей?
— Да, всё верно.
— У вас есть лицензия? Когда вы её обновляли?
Эти бессмысленные вопросы начали меня нервировать. Я точно знал, что в толстой папке, что лежала на краю стола, были и все мои лицензии, и характеристика с места работы, и фото во всех стадиях воплощения. Вероятно, там же были и данные с контрольных минералов, расставленных по квартире, и запись всех бесед с участковым.
— Ладно, давайте к делу. Зачем вы, Алекс, пробрались в загородный дом министра «Новой политики»?
Ранее утром…
Я в очередной раз проспал звонок будильника. Рекомендованные всем оборотням моего поколения звуки природы перестали давать свои плоды и я начал страдать от бессонницы, пытаясь в эти часы занять себя хоть чем-то. Энергия, что текла в моей крови, с каждым днём усиливалась, и даже без календаря фаз луны, я мог точно сказать, что полнолуние наступит уже послезавтра. Это чувствовала моя первозданная волчья суть. И она же отказывалась жить по человеческим режимам. Вскочив, я больно подвернул заднюю лапу. Перевоплощаясь на ходу, натянул штаны, рубашку и туфли. С галстуком стоило чуть подождать, потому что голова и шея уменьшались до человеческих размеров медленнее всего. Да, и галстуки я не любил — в любом, даже человеческом бою, они могли стать слабым местом, а когда нужно срочно стать волком, так вообще были ударом в собственные ворота. Не то чтобы у меня часто случались такие ситуации — после начала адаптации в городе, я стремился жить по правилам, какими бы они не были, и год за годом делал, что велено, не переступая границы дозволенного, но тем не менее. На кухне нашлась заветренная гречка. Разломав капсулу "Нежный ягненок, 1 месяц — адреналин 4 из 5", я присыпал гранулами свой незатейливый завтрак. В моих запасах были ещё зайцы, коровы, олень в качестве деликатеса и мыши на черный день. Продуктовая карточка на этот месяц была ещё не тронута, но и дефицита в животных вкусах я не испытывал — уже и не вспомню, когда последний раз выходил на охоту и вообще ел мясо.
Наконец-то собравшись, я выбежал на оживленный проспект. Моя программа адаптации была практически завершена и потому ближайшие два года мне предстояло жить в человеческой многоэтажке в социальной квартире, прежде чем мне будет дозволено купить собственное жилье, где захочу. Улица встретила ураганом неприятных запахов: от меток мелких декоративных недо-собачек и до, отравляющих воздух, выхлопных газов. К последним было тяжелее всего привыкать после леса. У метро столпились другие оборотни в жёлтых жилетах — работа дворником была самой доступной для тех, кто не обладал никакими особыми качествами, но достаточно социализировался для работы среди людей. Я им помахал и нырнул в подземку. Мой путь лежал в смешанную школу, где волчата четвертого и последующих поколений учились вместе с человеческими детьми. Вообще, «Новая политика» была лицемерной, эта мысль меня посещала и не раз, как я не пытался от неё уйти. С одной стороны — все оборотни теперь живут среди людей: кто-то на госслужбе в качестве ударной силы, кто-то работал на стройке или в шахте, а кто-то до конца своих дней был заперт в тюремных учреждениях, которые называли программой "строгой адаптации". Но с другой — даже детёныши, родившиеся в городах и изъятые на адаптацию в интернаты, вплоть до окончания второй ступени, не жили в настоящем обществе: не выходили на улицу из-за отсутствия лицензии, не знали об интернете, читали и смотрели лишь те фильмы и книги, которые были одобрены правительством, а о людях знали только то, что рассказывали учителя, и что видели по человеческим сиротам, которых запихнули вместе с ними в одну школу. То, что за ради такого соседства приходилось постоянно подавлять силу растущих оборотней магией и черт его знает, чем такие фокусы обернутся, никого особо не волновало.
Во дворе меня уже ждал класс, нам предстояла прогулка для знакомства с местной флорой — обычный урок естествознания. Наш маршрут пролегал вглубь небольшой посадки на территории школы, защищенной амулетами, которые ограничивали возможность перевоплощения даже у половозрелых волков, как я. Там мне всегда становилось дурно: вся природа казалось неправильной, искусственной, противоречащей моему естеству. Будто живьём запихнули в капсулу, кинули в траву и приказали: "Гуляй!". Раньше так не было: до "Новой политики" все леса принадлежали волкам, но когда началась массовая вырубка и пожары, созданные людскими руками, мы лишились нашего дома. Вспомнился отец, учивший меня охотится в западной части леса, подальше от города. Сейчас он доживал свой век в специальном центре для престарелых оборотней, которые уже не контролируют свою силу. У них был свежий воздух, ёлочки, настоящая дичь, а не сублимированная в гранулы и выдаваемая по талонам, и вышки с вооруженными людьми каждые сто метров. Мы давно не общались, в последнее время я вообще усомнился в том, что он сохранил рассудок и помнит семью. А мама, в свою очередь, смогла приспособиться. Сейчас она пишет сказки, в которых люди и волки живут вместе. Не все проходят цензуру, но несколько книжек вышли в тираж и я бережно хранил каждую. Особенно мне полюбилась та, в которой у волков был свой отдельный город с открытым выходом в лес. Правда, в конце всё равно цивилизации объединились, но такова плата
