Кабус-намэ
КАБУС-НАМЭ
Предисловие
Слава владыке миров и достохвальное будущее праведным, и да не будет неправосудия иначе, как для притеснителей, и благословение и мир [да почиют] на лучшем из созданных им — Мухаммеде и роде его и сподвижниках его, благороднейших, всех вместе.
А затем так говорит составитель этой книги[1], эмир Унсур-ал-Меали Кей-Кавус ибн-Искендер ибн-Кабус ибн-Вушмагир ибн-Зиар, клиент повелителя правоверных, сыну своему Гиланшаху. Знай, о сын, что состарился я и старость и немощь[2] овладели мной. Вижу я, что указ об отставке от жизни начертан волосами моими на лице моем и начертание это не сможет стереть никакое ухищрение. Потому, о сын, так как увидел я имя свое в перечне отошедших [от жизни], счел я за благо, прежде чем дойдет до меня указ об отставке, сложить книгу в осуждение времени и об умении добиться большей доли от доброй славы, дабы досталась она тебе в удел. [Сделал я это] по причине отцовской любви, дабы прежде чем растопчет тебя рука времени, ты сам взглянул разумным оком на слова мои и получил прибыток и добился доброй славы в обоих мирах. Пусть только не отвращается твое сердце от повиновения [советам] этой книги! Тогда мною будет сделано то, что обязательно для любящих отцов. Если же ты не будешь искать доброго удела из речей моих, то есть и другие люди, которые пользуются случаем послушать [добрые речи] и повиноваться им.
И хотя время сложилось так, что ни один сын не повинуется советам отца своего и разгорелось в душе у юношей пламя, заставляющее их по небрежению и самообольщению считать свое знание более высоким, чем знание стариков, хотя мне это было известно, но любовь и нежность отеческие не позволили мне промолчать. Потому все, что я сообразно природе своей получил, о всяком разделе я собрал несколько слов и написал в этой книге сколько возможно уместнее и короче. Если ты будешь повиноваться, то этого и достаточно[3], если же нет, то что требовалось от отца, я выполнил, ведь говорят же: дело говорящего сказать да и только, а если слушатель не принимает, незачем обижаться.
Знай, о сын, что природа у людей такова: суетятся они, дабы то, что досталось им в мире, оставить тому, кто им дороже всех. Теперь удел мой от этого мира — эти речи, а дороже всего для меня — ты. Собрался я в отъезд и послал тебе то, что досталось мне в удел, дабы не был ты самовлюбленным, недостойных дел остерегался и так жил, как это подобает чистому роду твоему.
И знай, о сын, что род и племя твое — велики и славны. С обеих сторон ты благородного происхождения и сродни царям-миродержцам. Дед твой — Шемс-ал-Меали Кабус ибн-Вушмагир, внук[4] [Аргиша сына Ферхадванда, а Аргиш сын Ферхадванда был][5] царем Гиляна в дни[6] Кей-Хосрова, и Абу-л-Муаййад Балхи[7] о делах его поминает в своем „Шах-намэ“. Царство Гилянское осталось дедам твоим[8] на память о нем. Бабка же твоя, мать моя, дочь Марзбан ибн-Рустам ибн-Шервина, который был составителем „Марзбан-намэ“[9], а тринадцатый предок ее — Кайус ибн-Кубад[10], брат царя Нуширвана Справедливого, а мать твоя — дочь царя-воина за веру султана Махмуда сына Насираддина[11], а бабка твоя — дочь Фирузана[12], царя дейлемитов.
Итак, о сын, будь разумным и знай цену своему роду[13] и не относи себя к ничтожным. Хотя я вижу в тебе признаки добра и удачливости, но все же нужно повторять эти речи, и знай, мой сын, что близок тот день, когда мне придется уйти, а скоро и ты пойдешь следом за мной; и сегодня, пока ты в этом бренном мире, нужно, чтобы ты занялся делом и получил воспитание, которое пригодилось бы и для мира вечного. Ведь этот мир, как поле — что посеешь, то и пожнешь[14]. Из того доброго и злого, что пожнешь, никто ничего не съест на поле, ибо то, что пожато, остается в вечном мире[15]. А добрые люди в этом мире имеют помыслы львов, злые же действуют, как собаки. Собака где дичь поймает, там и съест, а лев, когда добудет дичину, ест ее в другом месте. Место охоты — этот бренный мир, а дичь твоя — добрые дела. Потому не нужно тебе охотиться здесь, дабы было тебе легко в вечном мире, когда будешь проедать [добытое]. Путь в тот мир для рабов — покорность богу, преславному и великому. Тот, кто ищет пути божьего и покорности господу всевышнему, — словно огонь: если ты даже разожжешь его перевернутым вниз[16], он все же стремится взвиться вверх. Тот же, кто отклоняется от божьего пути, — словно вода: как ни поднимай ее вверх, она все стремится спуститься вниз.
Потому-то, дорогой мой, считай обязательным для себя познать путь ко господу, преславному и всевышнему*, да возвеличится слава его, да распространятся на всех дары его и да возрастет сан его, и вступить на истинный путь, да возвысится и прославится господь наш, старательно и с полным сознанием, подобно тому, как мужественные борцы за истину и благодарные путники на этом пути шли, голову делая ногами[17], более того, отрекаясь от головы и утрачивая себя самих, поправ и бренный и вечный миры и махнув на них рукой и ища и стремясь в мире тайн и единства найти только единого и единственного. В этом странствии сгорали и тонули они и добровольно и страстно жертвовали жизнью. Сколь велико счастье того раба, которому достанется эта удача, и будет он возвеличен и прославлен халатом и славной почестью этой степени и стоянки.
О вечный, о тот, кому поклоняемся мы, пожалуй милостиво всем верующим мужам и женам, всем мусульманам и мусульманкам вспомоществование [для нахождения] прямого пути. А если мятежный бедняга от небрежения и невежества упустит из рук повода воли и невольно пройдет несколько шагов по бездорожью, повинуясь шайтану и страстям повелевающей творить зло души и сойдет с пути шариата и тариката[18] Мухаммедова, да благословит аллах его, и дом его, и всех сподвижников его, праведных и чистых, по милости и благости бесподобной своей
