Алиса Чернышова
Ключ от октября
1
Du liebes Kind, komm, geh mit mir! Gar schöne Spiele spiel' ich mit dir
"Erlkönig" Wolfgang von Goethe
— Эти леса стары, мальчик, — сказала старуха, перекатывая в узловатых пальцах тонкую пряжу, — стары настолько, что их ещё не коснулась воля железа. Они рассказывают свои сказки, шепчут свои секреты достойным, чтобы можно было расслышать… Но горе тому, кто откликнется на их голос. Потому будь осторожен; на этих тропинках, уж поверь, можно встретить всякое. Если зовут из чащи — не оборачивайся и не отвечай. Не гляди в отражения, не оглядывайся через плечо, не касайся старых камней, покрытых мхом, не входи в ведьмины круги… И носи на шее железо, которое я подарила тебе. Не снимая!
Ох, как же это сложно. Неужели она всерьёз верит, что я буду таскать на шее ключ от старого комода!? Ну мне же не пять лет!
— Зачем?!
— Он защитит тебя от Того Самого Народца.
Опять?!
Я только вздохнул.
Я любил бабушку, вот правда.
Она была замечательной, очень много повидавшей женщиной. Она умела рассказывать истории, причём не только о разных монстрах, но и о крутых замесах. Бабуля видела две войны! И пережила кучу разных интересных штук. Даже жаль, что она рассказывала об этом так редко! Заявляла: “Не люблю говорить об этом. Надеюсь, однажды ты поймёшь, почему.”
Странное дело. Вечно взрослые с их “ты поймёшь однажды” модусом. Делают вид, что знают секреты, чтобы морочить детям головы! Но почему — потом? Я хочу понимать сейчас! Это же всё так интересно!
А “потом” — это так взрослые называют “никогда”. Разве нет?..
Хотя, интересным было всё, что Беата рассказывала. Или почти всё. В общем, я любил её слушать, даже если речь шла о рогатом хозяине леса и прочих сказочных героях.
Но иногда её старческие причуды выходили за рамки.
Ну какие ведьмины круги, если это просто обычные грибы? Что плохого в покрытых мхом камнях? Кто может позвать из чащи, кроме местного смотрителя?! Серьёзно, мне уже почти одиннадцать, а не два с половиной!
И это не говоря уж о вот этом, бабушкином любимом.
— Ты снова говоришь о феях, бабушка?
— Тихо! — она сжала мою ладонь так, что заныли кости. — Не смей поминать их всуе!
Ну вот, пожалуйста.
Что и требовалось доказать.
— Бабуль, ну правда! Я тебе гарантирую, фей поминают всуе все, кому не лень. Никого пока ещё не украли!
— Не путай тёплое с мягким! Откуда тебе знать, украли али нет? Те, кого и правда украли, или ничего не вспомнят, или не расскажут, потому что некому будет рассказывать. Неужто сам не понимаешь? А про поминать всуе… Для Того Самого Народа слова — это просто что-то там. Слова для них — сила, и вес, и власть… В словах, истекающих чернильной кровью, кроется их настоящее могущество. Они слышат, когда их зовут люди… И особенно это касается некоторых людей. Уж поверь, нашу семью они услышат точно. Так что думай, что говоришь!
Я послушно кивнул.
Я уже понял, что спорить с бабушкой по поводу фей в теории можно, но на практике — совершенно бесполезно. Такая уж у неё навязчивая идея!
Но это ничего. Уже ясно, что старших надо слушаться только иногда, когда они объяснили, почему нельзя, или когда опасаешься, что поймают. В остальных случаях надо просто делать вид, что соглашаешься, а потом поступать по-своему. Это все знают!
Просто вслух не говорят.
Эта фигня из взрослой жизни: куча всем понятных вещей, которые не должны быть сказаны вслух. Как игра, знаете? Только вот взрослые никогда не меняют игры, хотя, казалось бы, этот так скучно…
И вот, слушаться надо только иногда. Они сами это говорят.
Потому что правда, где были бы все эти сказочные герои, если бы всегда слушались своих родителей?! Про послушных детей не рассказывают сказок, вот что!
А уж в случаях, когда тебя пугают феями или прочей ерундой…
— Я буду послушным, бабушка, — конечно, нет.
И конечно, я оставил стальной кулон на столе.
В конечном итоге, все хорошие истории начинаются с того, что герой нарушает правила. И идёт в лес.
В том или ином порядке.
И я хотел показать, что ничего не случится… а ещё, возможно (конечно), я *хотел*, чтобы что-нибудь случилось.
Я всегда любил хорошие истории — рассказывать или слушать… Но однажды мне очень хотелось одну такую *прожить*.
…
Байернвальд начинался сразу за границей нашего участка. Такова она, эта земля: ты перепрыгиваешь ручей — и вот ты уже в лесу, который кажется совсем другим миром. Прямо как Алиса в Зазеркалье, мир которой был шахматной доской!
Бавария — край сказок. Она очень похожа на Алисино Зазеркалье, если приглядеться… Для меня она и была Алисиным Зазеркальем.
…
Я гулял в лесу до вечера.
Нашёл несколько ведьминых кругов, присел на камень, покрытый мхом, погладил ствол любимой ели…
Я говорил себе, что ничего не жду — но, конечно же, ждал. Такова была сила бабушкиных историй…
Только вот ничего не происходило.
Я пробовал всё, чтобы разозлить фей, но ничего не работало.
Я хмуро понаблюдал, как отсвечивает закат в листве дубов, и решил проверить всё до конца.
— Эй, — крикнул я во всю глотку, — феи! Фейри, ши, фаэ, сидхе! Как мне кричать, чтобы вы услышали, что я поминаю вас всуе! Я не боюсь! Зачаруйте меня, заберите меня! Только чтобы я знал…
… что вы есть.
— Эй, — звонкий голос за моей спиной заставил вздрогнуть.
Я медленно повернулся, чувствуя, как судорожно стучит в груди окрылённое надеждой сердце… и тут же разочарованно нахмурился, когда увидел, кто меня окликнул.
Просто мальчишка. Мой ровесник.
Как и следовало ожидать. Конечно же, никаких фей не бывает.
— Никаких фей не бывает! — сообщил я ему, потому что прямо сейчас мне надо было этим с кем-то поделиться.
Он широко мне улыбнулся.
— И именно потому ты с ними разговариваешь? Потому что их не бывает?
— Да, — вздёрнул нос я, — именно поэтому!
Он склонил голову набок, заинтересованно рассматривая меня.
— Тебе, наверное, совсем не с кем играть, да?
— Нет! — я кинул в него шишкой. — Со мной многие хотят играть!..
..И если я подрался с соседними мальчишками, которые сказали, что мои истории отстой, и теперь со мной *временно* никто не хочет играть — ему не
