Юлия Щёлокова
С полуслова. Сборник рассказов
С полуслова
***
Зайдя в магазин, я думала лишь о том, чтобы поскорее закупить всё необходимое, быстренько добежать до дома, поужинать, проверить уроки, включить любимый сериальчик и забыть все хлопоты и нервотрёпки этого дня. Я ходила между стеллажами туда-сюда, и в какой момент я обратила внимание на эту пару, теперь даже и не вспомню. Возможно с третьего или четвертого раза.
Им обоим было явно за восемьдесят. Она, опрятная старушка, в красивом берете, из под которого выбивались седые пряди тонких волос. Он в молодости возможно был высоким, сейчас сгорбившись, был не намного выше своей жены. Оба шли медленно. Она двигалась плавно от стеллажа к стеллажу, рассматривая упаковки, какие-то ставила на место, другие складывала в корзинку к мужу. Он тоже шёл медленно, опираясь на свой батожок. И всегда успевал вовремя. Как только жена находила нужный товар, он уже был рядом, держа в руке корзинку. Она отходила дальше, ища нужные продукты, и всё повторялось вновь.
Во время этих медленных, но крайне увлекательных для стороннего наблюдателя, передвижений они постоянно переговаривались. Слов их диалога было не слышно, они звучали как шёпот. И если даже предположить, что с возрастом их слух остался в порядке, всё равно было удивительно, как они друг друга слышат.
Это больше походило на понимание друг друга с полуслова, с полужеста или даже на телепатическое общение. А шёпот был как ширма, для отвода глаз.
Дальше все произошло в считанные… Нет не секунды. Скорее минуты. Словом, длилось это не долго.
Не совсем понимая зачем мне это, я стала двигаться за ними, боком продвигаясь от полки к полке ближе к пожилой паре. Жена ушла метра на два вперёд и остановилась у полок с яркими коробками. Из них выглядывали разные куклы, машинки, роботы и прочие детские радости.
Женщина остановилась, шаря взглядом по полочкам. Но в руки ничего не взяла. Когда её взгляд достиг верхней полки, где стояли коробки с куколками в ярких нарядах, она замерла, разглядывая миниатюрные платья, сарафаны и джемперы на пластмассовых красавицах. Вот уже и муж, с палкой в одной руке и продуктовой корзинкой в другой, подошёл вплотную к ней. Она продолжала разглядывать кукол. Он обошёл её с другой стороны. Она продолжала стоять.
— Пошли уже — мужу не терпелось продолжить, пусть и медленное, но движение.
— Погоди немного, — ласково произнесла она, не отрывая взгляда от куколок.
— Ну зачем они тебе, стара ты уже для этого, — решил он подшутить над ней, лишь бы уже сдвинуться с места.
Она молчала и продолжала смотреть. Седовласый супруг стоял рядом, постукивая батогом об пол, как нетерпеливый конь бьет копытом, готовый сорваться с места.
— Мной поморговала, на кукол любуешься, — начал ворчать мужчина. — Пошли уже. Не по возрасту тебе это. — И не спеша двинулся дальше вдоль стеллажей.
Она, словно очнувшись ото сна, вдруг быстро произнесла:
— Поговори мне ещё. — И уже с улыбкой на лице добавила, — вот рожу тебе ещё, узнаешь почём фунт лиха. И куклы тогда тебе в радость станут…
На лице мужа заиграла довольная ухмылка. И морщинистые веки сузились в хитром прищуре. Теперь уже она шла за ним, продолжая что-то говорить ему в спину. Когда она поравнялась с мужем, он переложил корзинку в руку с палочкой, свободной рукой легонько притянул жену к себе и жестом предложил ей взять его под руку. Так они и пошли, уже вместе, в сторону касс, также медленно и продолжая что-то говорить друг другу только им понятным шёпотом.
А я стояла у стеллажа с куклами и смотрела им вслед.
Куда мы всё время бежим, торопимся, нервничаем? И постоянно сталкиваемся с непониманием. Возможно, именно из-за своей спешки.
И как эти старики понимают друг друга с полуслова? Как они успевают жить, радоваться и даже ссориться, при этом никуда не торопясь, и всё же успевая всё это в считанные мгновения?
Две эпохи в один век только хорошее
***
То, что времена в родной стране настали не спокойные, Александр Степанович много раз слыхал, и в газетах читал по возможности, грамоте он умел с малолетства. Несмотря на шестой десяток, он часто бывал в разъездах по делам храма, много чего на глаза попадалось. И каждый раз за молитвой благодарил Бога, что все эти волнения хоть и не обошли стороной его родную деревню Теренкуль. Но принесли не так много урона, как он видел и слышал по другим волостям и губерниям.
Но когда, сидя летним днём у дверей своего дома, заслышал лай собак по всей улице и громкие разговоры, сердце сразу почуяло неладное. Жене и дочерям с их мужьями и детушками строго наказал из избы не выходить, о себе не маячить, затаиться ниже травы, пока он разведает, что стряслось. А при условном сигнале бежать в лес. И не успел он подойти к воротам, как с другой стороны в них резко постучали.
Александр молча приоткрыл калитку. Перед ним стояли двое. Белые. Оба в пыльных и без того грязно-зелёного цвета гимнастёрках. На головах сальные фуражки со свёрнутыми набок козырьками. На одном, что повыше и с усами, синие погоны с белыми кантами, сапоги, подсумок и оружие наперевес. Второй же, что пониже ростом, безусый молодчик, увешанный мешками и подсумками, в ботинках, явно с чужой ноги.
— Объявлен общий сбор на площади у церкви! — рявкнул высокий. — Всем явиться обязательно. Есть ещё кто в доме?
— Жена, но она больна. Лежит. Я сам пойду.
— Хехе, ещё одна больная. Мор у вас тут, что ли? — с ухмылкой заявил безусый неприятным, почти визгливым, голосом. — Давай живей на пустырь. Ты последний. — И солдаты резво зашагали в сторону общего сбора.
Александр в очередной раз восхвалил Господа, что они во двор не прошли, и в избу не ворвались. А ведь за его домом действительно начиналась дорога, озеро и лес — дом Александра стоял последним в улице.
***
Будущий дом был последним в улице. Но Степана Кокшарова это не смущало. Он был так рад, так воодушевлён постройкой собственного дома, что такие мелочи, как крайность хаты, его мало заботили.
Нижние венцы сруба будущей избы уже стояли на месте. Степан с помощниками во время отдыха прутиками размечал расположение будущих ворот.
