Ольга Малер
Приобретение
Девушка сидела в кресле и осматривалась вокруг. Она раньше никогда не бывала в таких квартирах. Центр Москвы. Высоченные потолки, стены белые, отделаны панелями. На полу паркет ёлочкой, но не как у неё в хрущевке — маленькие рыжие плашки, пляшущие под ногами, — а большие дубовые доски благородного коричневого цвета со светлыми прожилками, аккуратно подогнанные друг к другу. Паркет укрыт толстым дымчатым ковром. Везде висят картины. Она принялась их рассматривать. Над диваном какая-то ерунда — на голубом фоне намалёван череп с желтыми глазами, красные и черные линии разбегаются в разные стороны как червяки, невпопад разбросаны надписи, цифры. Над камином другая картина, изображает две розовые загогулины. Современное искусство.
Вошел Эд с бутылкой вина и бокалами. Проследил её взгляд.
— Это Сай Твомбли. В России мало его ценителей, всего 6 картин, насколько мне известно.
Девушка оглянулась на него, потом опять посмотрела на картину и кивнула с почтением:
— Ааа…
Тем временем Эд откупорил бутылку, разлил, протянул ей бокал.
Она взяла и сказала:
— Красиво тут у тебя, как в кино.
Эд усмехнулся:
— Только в кино бутафория, а здесь всё настоящее. Давай, за хороший вечер! Нет, надо смотреть в глаза.
Чокнулись, выпили, помолчали.
— Скажи, как тебе кресло, в котором ты сидишь?
— Удобное.
Эд улыбнулся.
— Эту модель придумали в конце 50-х и до сих пор производят. «Имз лаунж чейр». С него всё и началось.
— Что началось?
— Моё увлечение дизайном. Я увидел его в журнале много лет назад, и у меня что-то щёлкнуло: хочу. Мечтал о нём несколько лет, а когда купил, ходил в эйфории неделю. Это был мой первый культовый предмет мебели. Тогда я ещё жил в Подмосковье.
Эд откинулся на спинку дивана, глаза его смотрели куда-то далеко.
— Я ведь вырос в маленьком городке, население 15 тысяч, один завод, две школы. Родители работали на заводе. Мы жили в двушке. Родители и мы с братом в одной комнате, бабушка — в другой. Мы с братом спали на раскладных креслах, а родители на кровати за шкафом. За занавеской.
У меня был школьный друг Миха. Я частенько бывал у него в гостях. У него была своя комната. Целая комната, представляешь? Он один был у родителей, и ему выделили целую комнату. Я ему завидовал. Я в то время мечтал о собственном столе.
Эд усмехнулся и продолжил:
— Потом уехал учиться в Москву. Поступил в универ, дали комнату в общаге. Она мне показалась раем. Я даже не хотел возвращаться домой на каникулы. Ну вот. Учился, работал. Точнее, вкалывал как папа Карло. Купил однушку в Подмосковье. Радовался: наконец-то почти москвич. Начал ремонт, накупил кучу журналов с красивыми интерьерами, а там это кресло. Там много было красивого, но кресло меня крепко зацепило. Стал его искать, в Москве не было, из-за границы надо везти. А стоит, зараза, как полквартиры. Долго я мучился. Сама подумай: какое-то кресло, этих кресел миллион, бери любое, покупай. Подержанное за копейки точно так же свою функцию выполняет. Но у меня уже засело в голове. Идея-фикс. И тут «Витра» открывает в Москве первый магазин. Ну, «Витра» — это контора, которая эти кресла производит. Швейцарская. Я сходил в салон, посмотрел. Думал, может, увижу живьём и меня отпустит. Но нет. Через неделю продал машину и купил кресло. Вот это самое. И с тех пор понеслось.
Эд вскочил, глаза его горели. Он ходил и рассказывал, как страстно занимался обустройством своего первого жилища, пока не понял, что дорогим дизайнерским вещам нужна квартира под стать. Несчастная однушка в Мытищах уже никак не подходила.
Тогда он все силы положил на то, чтобы купить квартиру в хорошем доме в центре Москвы. Сначала даже хотел в историческом здании, но изучив вопрос, понял, сколько с ними мороки — ветхие перекрытия, стены не снести, сантехнику поменять целая история. Ещё и соседи непонятно какие.
В конце концов Эд купил большую квартиру в новостройке. Обставлял её сам. Досконально изучил рынок мебели и стройматериалов, перечитал уйму журналов и книг. Всё свободное время маниакально искал подходящие стулья, вазы, картины, текстиль… В его дом должны были попасть только самые лучшие материалы, самые современные технологии, самые блестящие бренды.
Девушка вовсю зевала, но Эд был взбудоражен. Он поставил бокал и повлёк её за собой. Показал ей кухню (керамическая столешница, на фасадах шпон ореха, выдвигающаяся из острова вытяжка), кабинет (стол Carson от Minotti, ковёр ручной работы с леопардом на зелёном фоне, барельеф Пьетро Консагры), спальню (пухлая низкая кровать B&B Italia, винтажная люстра Arteluce Джино Сарфатти, гардеробная Raumplus). Пока Эд рассказывал о том, как регулировать свет, не вставая с кровати, девушка погладила его по спине и прижалась щекой к плечу. Он даже не заметил.
Они вернулись в гостиную.
— Ты думаешь, это так просто — сделал заказ и сиди жди? — Эд подлил вина, откинулся на диване и продолжал, не обращая внимания на осоловелые глаза гостьи. — Я несколько месяцев переписывался с итальянцами, пока они делали шкафы. Согласовывали расположение полок, встроенных розеток, фурнитуру. Они даже присылали мне раскладку шпона, чтобы я мог выбрать самый красивый рисунок.
Конечно, сейчас можно купить подделку почти любой дизайнерской вещи. Но я их не признаю. Это же самообман. Всё равно что пить ослиную мочу и убеждать себя, что это белое вино. Мерзко.
А искусство? Твомбли, Баския, Санчес… Коллекционный дизайн. Ты не представляешь, какой это кайф — обладать вещами, которых в мире всего несколько штук, или когда вещь и вовсе одна-единственная.
— Единственная, — эхом повторила девушка и посмотрела на часы. — Слушай, ты мне заплатил за час. Осталось 15 минут. Может, пойдём в спальню? Ещё успеем по-быстренькому.
Эд запнулся.
— В спальню? — он поднялся и начал нервно ломать пальцы. — Нет. Нет. Ладно, ты ступай. Пойдём, провожу.
Уходя, уже в дверях, девушка ехидно улыбнулась ему половиной рта:
— Спасибо за экскурсию. Счастливо.
— Ага, пока, — Эд торопливо закрыл дверь. Постоял немного, слушая удаляющиеся шаги, и сказал сам себе:
— По-быстренькому, ещё чего. Только вчера постелил новое бельё от Труссарди.
И он пошёл убирать остатки вина.
