Глава 1.
До Нового года оставалось еще не меньше трех часов, а я уже представляла, как вернусь домой, сниму каблуки и завалюсь отсыпаться. Конечно, можно было поехать и прямо сию минуту, но жаба внутри не позволяла такой роскоши — все же я заплатила за участие в банкете, а еще даже горячее не подали.
Сейчас можно было честно признать — идея отмечать этот праздник в клубе оказалась не самой удачной. Но куда деваться? Подруги все были заняты своими делами — кто-то собирался провести волшебную ночь с семьей, кто-то с женихом… Ну а я даже пса своего уже отдала Вованычу на передержку, второго января собираясь укатить в отпуск.
И вот, чтобы не остаться одной под бой курантов, решила отправиться в клуб. Нацепила костюм Санты в виде коротенького платья с меховой оторочкой, накрасилась, приехала, а потом поняла, что слишком устала на работе. С пятнадцатого мы ведь без выходных пахали — стандартная практика в продажах — а теперь голова требовала тишины, а тело отдыха.
Разумеется, о тишине и речи быть не могло — по ушам били басы модной сейчас песенки, а я вяло мешала трубочкой коктейль, пытаясь откопать в себе немного веселья.
Вот у народа вокруг с этим проблем не было — многие уже успели знатно накатить и теперь отжигали на танцполе. Тоже что ли пойти?
Подхватив сумочку, двинулась в центр зала, но по пути передумала и отправилась к бару.
— Паспорт, — процедил парень за стойкой, оглядев меня.
Вздохнув, достала документ, развернула и показала, прикрыв имя большим пальцем.
Бармен недоверчиво хмыкнул, но все же налил требуемое.
Да-да, понимаю — ростом я не вышла. Полтора метра ровно, но в этом виноват папа со своей гномьей генетикой.
Взяв стакан, вернулась к столику и собиралась было выпить, как почувствовала вибрацию телефона.
Я глянула на дисплей — «Вованыч» — и чувствуя нехорошее предчувствие, взяла трубку.
Нехорошее — потому что брат моей подруги Глаши звонил исключительно по делу, и дела эти обычно касались самой Глаши. А когда они касались Глаши… короче, вы поняли.
Ну или с моим псом Джоном что-то стряслось, но это менее вероятно — он у меня мальчик дисциплинированный, в отличие от той же самой Глаши.
— Лютый, приезжай, — сразу перешел к делу Вова.
Лютый — это тупая кличка, которую мне еще в школе дали, и с которой я мирилась лишь потому, что мое имя было еще хуже.
— Что случилось? — уточнила, чувствуя, что с деньгами, заплаченными за банкет, придется распрощаться.
Раз Вова просит приехать — значит дело серьезное.
— Глашку ее хахаль бросил. И ей нужна поддержка вашей шайки-лейки, так что жду у себя дома. А пока поеду сестренку из бара забирать, чтоб она там с горя делов не натворила.
— Но ты же знаешь, я сейчас далеко… — попыталась выкрутиться.
Не то, чтобы мне не хотелось помогать Глаше, но может дело не такое уж важное?
Она у нас дама чувствительная, могла сама себе все навыдумывать… а у меня животик кушать просит.
— До полуночи домчать успеешь, — отрезал Вованыч. — Сама знаешь, без весомой причины я ваш баб совет к себе домой бы не позвал…
Тут он был прав.
Не то, чтобы мы доставляли Вове слишком много хлопот… просто так сложилось, что среди нашей одинокой женской компании он был единственным представителем сильного пола. И потому зачастую, по доброте душевной, решал все наши проблемы, начиная от тех осмотра автомобилей и заканчивая сборкой шкафа.
Поэтому звонить без веского повода никому из нас он не любил, чтобы не припрягли для каких-нибудь мужицких дел. Добрый он был, наш Вованыч, хоть и казался иногда букой.
— Поняла, вызываю такси, — вздохнула я.
— Ключи у тебя есть, — Вова повесил трубку.
Ну ладно, куда деваться. Долг подруги зовет — Глашка тоже кучу раз меня выручала.
До дома Вованыча я добралась быстро, хотя такси обошлось по двойному тарифу. Еще бы — канун Нового года. Ладно хоть в пробку не попала, и ждала машину недолго.
Порывшись в сумочке открыла нужную дверь и едва удержалась на ногах — навстречу мне выскочил Джон.
— Скучал, милый? — я потрепала пса за ухом, вошла в квартиру, включила везде свет.
Так, а где остальные?
Ладно, сейчас что-нибудь сообразим. Надо бы заранее для Глашки салфетки подготовить, а то я ее знаю — устроит тут еще второй великий потоп локального формата. Квартира, конечно, Вовина, так что соседей не жалко, но ведь говорят, как встретишь Новый год — так его и проведешь. А из мокрого-соленого я хочу видеть только море.
Впрочем, не успела я толком похозяйничать, как дверь снова открылась и на пороге возникла зареванная Глаша. Вова, держал сестру под руку, явно не зная, что ему делать и куда сбежать. Взгляд у нашего обычно решительного и серьезного мужчины сейчас был почти такой же, как у Джона, когда он запрещенные ему сладости выпрашивает, так что я Вову пожалела.
Взяла Глашку за руку, а ее брата напротив, вытолкала за дверь. Ну как, вытолкала — он сам исчез, едва понял, что свободен. Убежал так быстро, только пятки сверкали.
Нет, ну не гад ли, а? Можно подумать, будто я знаю, что с чужими слезами делать… Конечно, я сама его куда-подальше отправила, но это все потому, что он глаза, как у моего пса (и того кота из мультика) состроил.
Глаша тем временем всхлипнула, угрожая от слез перейти к истерике.
А-а-а, что делать? Сохранить невозмутимое лицо — это понятно, а кроме?
Сама я ненавидела, когда меня жалели, но вроде в фильмах показывали, что людям в печали нужны обнимашки.
Пока думала, ситуацию несколько разрядил Джон, который принялся скакать вокруг Глашки, пытаясь облизать ей лицо.
— Хоть кто-то меня любит… — печально всхлипнула подруга, присев на корточки.
— Да не, не гони. Тебя еще мама любит… — не подумав, ляпнула я, а Глаша окончательно впала в истерику.
Обняв девушку за плечи, отвела ее в комнату, а после, как нельзя кстати, в дверь позвонили. Слава новогодним шарам, я теперь не одна!
Понеслась открывать, на время оставив Глашу в одиночестве. На пороге стояла Светка. Услышав о случившемся, она попыталась свинтить, но твердой рукой подхватив ее за капюшон, я потащила подругу в глубь квартиры.
На Светино (и мое) счастье, вскоре пришла Сашка, принявшаяся наводить веселую суету, а следом явилась и Кароль, так что стало намного проще затеряться в толпе.
— Вот же урод конченый! — вещала я, пока девчонки подавали Глаше носовые платки.
