Из колонок доносилась музыка. Назвать жанр достаточно сложно, набор музыкальных инструментов соревновался в громкости и визгливости, стремясь перещеголять других.
–Не музыка, а сплошная какофония, -пронеслось в голове у мужчины. Уже пять лет он ездил с работы и на работу на автомате. Садился, пристегивался, заводил автомобиль, включал радио. Каждое утро, по пять раз в неделю, в течении пяти лет. После смерти супруги жизнь словно посерела, стала безликой и неинтересной.
В груди заболело. Резко, больно, сердце гулко билось о ребра, стремясь вырваться на свободу, сломать бренное тело. Мужчина зажмурился. Заплясали под сомкнутыми века фиолетовые и черные круги, закружилась голова.
–А ведь говорили тебе врачи, бросать пора твои раковые палочки, -раздалось откуда слева, со стороны пассажирского сиденья. Такой знакомый, с укоризной голос.
И боль резко отступила. Отпустила изнеможенное сердце из своих холодных лап. Мужчина открыл глаза и посмотрел на пассажирку.
–И долго ты будешь вот так смотреть на меня? – раздалось едва слышимое хихиканье, звякнул массивный браслет на тонком белом запястье. – Знаешь, сегодня такой хороший день. Так почему бы нам не поехать на залив?
Мужчина молча смотрел на говорящую. Какая-то мысль ускользала от него, не давала себя поймать, словно насмехалась над ним. Ошибки быть не могло. Вот она, прямо перед ним, сидит на пассажирском сиденье, улыбается как всегда ехидно, зеленые глаза прищурены, как у довольной кошки во время игры.
–Знаешь, ты сегодня слишком угрюм. Поэтому нам просто необходимо поехать на залив, как раньше.
Да, залив, конечно. Как он мог забыть о том, что они недавно обсуждали поездку на залив. Он как раз собирался взять отгул, которых у него накопилось уже порядочно.
–Конечно, давай поедим на залив, -голос предательски дрогнул. Было в этом разговоре что-то неправильное, но правда ускользала от разума мужчины. Глубоко вдохнув, он завел машину и выехал на дорогу.
До залива было ехать пару часов. Обычно они коротали это время разговорами, слушали радио или разгадывали кроссворды. Точнее, пока его пассажирка разгадывала кроссворд, время от времени задавая вопросы.
Погода и впрямь была замечательная. Небо, такое высокое и чистого ярко-голубого оттенка, нависала над городом. Белые пушистые облака неторопливо плыли по нему.
Автомобиль неспешно катил по городу, приближаясь к выезду на шоссе. А там, впереди, будут только лес и дорога.
–Ты помнишь, как мы познакомились? – снова смешок, снова легкий звон браслета, когда рука поднимается и заправляет непослушную прядь за ухо.
***
Они были на первом курсе. Он-будущий инженер-механик, предпочитающий формулы людям. Она-будущий ландшафтный архитектор, чьи запястья постоянно были в краске и сером карандаше.
Их первая встреча состоялась в столовой. А как еще могли познакомиться студенты с разных направлений. Университет был большим, люди бегали между корпусами, сновали по переходам, заполняли собой все пространство студенческого городка. Казалось, это был целый дышащий организм.
Первый корпус принадлежал полностью химикам. Глупо было бы назвать его легкими городка, потому что из лабораторий всегда пахло то гарью, то чем-то сладким. Второй корпус был заполнен программистами. Тут и там раздавалось клацанье по компьютеры, разговоры о новых программах и их усовершенствованиях. Третий корпус был самым шумным, разносторонним, филологи и лингвисты спорили, переругивались, бросались фразами в разных языках. Четвертый корпус был мал и тих, архитекторы и дизайнеры усердно корпели над работами, готовясь сдавать очередные проекты и претендуя на гранты от города. Главное здание, где учились инженеры технических специальностей, было сердцем. Оно дышало и билось, изрыгая из себя все новые потоки специалистов или недоумков.
Именно в этом сердце городка пересеклись два человеческих пути, которые соединились в один. Мужчина до сих пор помнил, как в первый раз позвал женщину сбежать из этого организма гулять в ночь…
***
–Знаешь, мне всегда нравились твои руки, -внезапно выдает он, не отрывая взгляд от дороги, – даже когда они были перепачканы в краске. В такие моменты они были особенно красивы.
–Неужели? –белая рука взметнулась верх, пока собеседница разглядывала ее на свету, словно видя впервые.
–Конечно. Я ведь не просто так хватал тебя за руки постоянно.
Она рассмеялась. А он не мог вспомнить, когда в последний раз слышал ее смех. Вчера? Неделю назад? Или…и снова эта мысль ускользала. Ну конечно она смеялась вчера, когда они смотрели новую комедию о влюбленных. И он, как и всегда, сжимал в ладони ее ладонь, такую маленькую, хрупкую, с длинными тонкими пальцами и обгрызенными ногтями. Ее ладонь всегда была теплой. Только кончики пальцем часто были холодными, словно она всегда держала их под струей холодной воды.
–Знаешь, в них ведь совершенно ничего особенного. Руки мои – хлеб мой, -снова смех, такой родной и теплый, с едва заметными нотками горечи. – В тот вечер ты впервые взял меня за руку.
***
Конец января больно кусал за нос, снег царапал щеки, серое небо давило всем своим весом на живущих под ним людей. Он ждал. Стоял, переминаясь с ноги на ногу, вглядываясь в толпу одинаковых курток, посильнее укутываясь в шарф и считая минуты. Одна минута. Две минуты. Мелькнуло яркое пятно желтого цвета. Словно солнце выглянуло из-за туч, осветило толпу угрюмых, мерзнущих людей. Она словно плыла к нему сквозь тени, освещая собой все вокруг. Из-под вязанной шапки с помпонами выбилась кудряшки, которые тут же подхватывал январский ветер.
Они гуляли до тех пор, пока зубы не начали стучать, пока губы не посинели от холода. В кофейне было тепло. Устроившись за столиком в углу, они вдыхали кофейный аромат, грели замерзшие пальцы о чашки с напитками. Именно тогда он впервые заметил, какие красивые у нее запястья. Длинные тонкие пальцы обхватывали толстую чашку с горячим зимним какао, ногти были же обгрызены под мясо, но его это ничуть не смущало. Косточка была острой и тонкой, словно вот-вот сломается.
Заметив его взгляд, девушка торопливо одернула рукава свитера, почти до пальцев скрывая руки.
–Почему желтый? –спросил он, рассеяно отводя взгляд от чужих пальцев.
–Потому что он яркий, -не задумываясь ответила она. –Это цвет солнца, тепла, весны и лета. А может, я так просто ищу своего Мастера. Не всегда же с мимозами ходить.
Они распрощались. Она протянула ему свою ладонь.
***
–Ты тогда так нервничал, словно шел на экзамен, -смеется она со своего места, прикрывая ладонью рот. –И ладонь у тебя, кстати, была потная.
Он смеется следом. Конечно он нервничал, когда они гуляли, когда она протягивала ему свою теплую ладонь с
