***
Солнечные лучи с трудом пробивались через щели витражей, но пройдя через преграды ярко играли на золотых окладах икон, иногда попадали на лики святых, делая тех чуть румяней и моложе, и растворялись в пламени свечей, которых тут было несметное количество.
Хор на клиросе, состоящий их юных девиц в неказистых платочках и бодрых пенсионерок в старых вязаных кофтах, мерно пел:
– Нас ра́ди челове́к и на́шего ра́ди спасе́ния сше́дшаго с небе́с и воплоти́вшагося от Ду́ха Свя́та и Мари́и Де́вы и вочелове́чшася…1
Прихожане молились, били поклоны, кто земные, а кто только лишь стыдливо номинальные, ставили свечки за упокой, отдавали записочки за здравие, девушки сменяли друг друга возле богоматери, прося жениха хорошего, женщины с детьми занимали очередь на причастие, а какая-то бабулька препиралась с местным дьячком по поводу поминального хлеба – она то доставала его из хозяйственной сумки, то забирала у того самого служки, норовившего убрать со стола чем-то не угодившую ему буханку и сунуть ей обратно.
Света вдохнула воздуха, пропитанного ладаном, закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на своей молитве и ожидая ответа от святых.
Святые молчали.
Вот кто ее знает, как эти святые должны тебе отвечать? Бабка та на бульваре сказала, что настоящие святые сразу ответят, их с переводными картинками не перепутаешь. Да и церковь тоже, как войдешь в нее, поймешь, что настоящая, а не музей. Вот если бы Света была хоть чуть-чуть воцековленой, ну или хотя немного верующей, может ее молитвы бы и услышали святые, и спослали бы ей благодать, или она хотя бы сама она поняла, что вот она та самая благодать, уже спослана. Можно спокойно возвращаться домой, все будет хорошо. У нее наконец то родится ребенок, который так и не получался в ее 40 лет. Она забеременеет, поставит в ближайшей церквушке свечку в благодарность, потом, может быть выйдет замуж за Лешку, а может и не выйдет. В любом случае у нее все будет хорошо.
У Светы и так с первого взгляда все было отлично, неплохая работа с приличной зарплатой, квартира, за которую уже почти выплачена ипотека, Лёшка, с которым она встречается вот уже почти 7 лет, и с которым она вроде бы готова быть и в горе, и в радости на всю жизнь. Вот только ребенка у них не было, не получался. Врачи не выявили никаких патологий ни у нее, ни у него, она даже правильно одно время питалась по какой-то индийской методике, вела циклы по лунному календарю, ездила отдыхать в правильное время. Но ничего не случалось. Она даже и замуж не выходила за Лёшку, потому что неправильная семья у нее будет, без детей. Обещала, что как только забеременеет, так сразу они и подадут заявление. Но пока оба были холосты.
Она не раз представляла себя матерью, мечтала, что у нее родится дочка, и тогда она обязательно назовет ее Ниночкой, это будет самая замечательная, самая красивая малышка из всех, что есть на свете, она даже слышала, как ее дочь в первый раз назовёт ее, Свету, мамой, она поднимет малышку на ручки, расцелует и будет долго кружить ее по комнате повторяя с улыбкой: «Чья же это Ниночка? Это мамина Ниночка!»
Она очнулась от своих мыслей, в церкви ничего не изменилось, пели, горели, отпускали грехи.
– Опять музей.– грустно подумала Света и резко направилась к выходу.
На глазах накатились слезы, и она почти уже бежала к двери, толкнула по пути каких-то истово крестившихся кумушек, сама налетела на канун, да так неудачно, что прожгла жилетку. За что была немедленно остановлена тем самым дьячком, который препирался с бабулькой, отчитана им и выдворена за ворота на паперть.
Уже на улице спасаясь от непривычно яркого солнца, Света обернулась и увидела, как дьячок что-то грозно нечленораздельно пробормотал, глядя в ее сторону, трижды перекрестился, выдохнул и сурово захлопнул дверь перед ее носом.
– Ну точно, музей. – заключила она, села на ступеньки и открыла гугл-карты на телефоне, намечая новую церковь, в которой ей стоит искать помощи.
Это была уже 48-я церковь в Архангельской области. Но нужно было завершить дело, обойти все. И тогда два варианта: либо она найдет ту настоящую, в которой святые ей помогут, либо все храмы окажутся обычными пустышками, какими они так то на самом деле и являются, и она больше не будет верить той сказке, которую рассказала ей однажды случайно встретившаяся старуха летней ночью на Цветном бульваре.
***
А история и правда была какая-то мистическая. Света, поняв в очередной раз, что не беременна, бродила по бульварам, да так долго, что прозевала закрытие метро. Она хорошо помнила, как дежурный охранник на ее глазах запер стеклянную дверь, улыбнулся, пожал плечами и двинулся внутрь подземки. Света улыбнулась ему, и медленно поплелась в сторону бульвара. Присела на лавочку одновременно с какой-то старухой. Та улыбнулась и заговорила:
– Я видела, как Вы опоздали на метро, на такси поедете?
– Ну да, выбора то уже нет. Метро закрыто.
– Бывает такое, знаете ли… Вроде бы понимаешь, что нужно быстрее действовать, и тогда двери для тебя будут еще открыты, но почему-то мешкаешь, и тогда уже увы и ах, выбор делают за тебя другие. Как сейчас. Может быть, если Вы не торопитесь, не откажете немного поболтать с одинокой старухой? Я Вас приглашаю на чашечку кофе. А потом вызовем Вам такси.
Света не торопилась.
Марина Степановна, как звали бабку, жила тут же на Цветном бульваре, в старом доме, битком набитым книгами и фотографиями на стенах.
– Я люблю гулять вечерами, люблю наблюдать за прохожими, у каждого своя история, вот как у Вас, например. Мне очень нравится беседовать с людьми, теплые разговоры такие, душевные, живые. Я ведь сейчас живу совсем одна, 6 лет назад сына похоронила, а мужа у меня никогда не было. Тяжело мне далось мое горе. Я совсем не могла людей видеть, жила 5 лет отшельницей на севере в заброшенной деревне да молилась. Первые 40 дней, пока душа еще между мирами, совсем из церкви не выходила. Все просила святых горю моему помочь. Святые они всем помогают в сильных требах. И ведь и правда, помогли мне. Может и раньше надо было мне возвращаться, но не могла я все никак горе свое отпустить, все меня держало оно… Кто был на моем месте, тот поймет меня. Вот ведь
