Пролог. Лесной демон
Девятнадцать лет назад
- Слыхала, у Марийды, жены Орива, двойня родилась! - заговорщицки прошептала Илитва, практически ложась пышной грудью на свою чашку, чтобы приблизиться к собеседнице.
У сидящей напротив пожилой женщины задрожала рука, расплескав чай на выскобленный деревянный стол. Первая собеседница быстро подмахнула брызги полотенцем, приготовленным заранее, словно ожидала такого эффекта.
- И когда ж она с лесным демоном-то спутаться умудрилась? - продолжала она делиться сплетней. - Да и как тот-то на неё позарился, не пойму. Ладно б бабёнка молодая, в теле, - Илитва чуть кокетливо повела плечом, словно предлагая полюбоваться своим пышным телом, как говорится, «в самом соку», - так нет же, на эту старуху высохшую польстился.
- Тридцать шесть - ещё не старуха, - взяв себя в руки, покачала головой собеседница.
- Ой, да всё равно! Девять детей выносила - она ж высохла вся уже! Ни рожи, ни кожи, а поди ж ты, чем-то, видать, глянулась демону тому. Десятого ей заделал!
- Давно родила-то? - постаравшись скрыть свои чувства, спросила пожилая женщина.
- Да неделю назад, под вечер.
- Значит, малыша уже... - собеседница не смогла договорить.
- Нет пока! - и видя удивлённый взгляд сидящей напротив женщины, Илитва зачастила: - Не топили этого демонёнка пока. Папаше отдать решили, ну, вроде как жертву принести. Жрец сказал - уж лучше так, а то осерчает демон-то. Вон, в лесу рядом с селом уже рыскает, дровосеки видели.
- Видели? - удивилась собеседница, давно отставившая чашку. В горло после такого известия ничего не лезло, ни чай, ни румяные пышки, выставленные на стол хлебосольной хозяйкой.
- А то! Говорят, ну чисто волк, только цвета непонятного, и не серый, и не бурый, да громадный, что твой бык. Глаза горят, клыки - во! - ладони Илитвы раздвинулись шире плеч. - Из пасти дым валит, страсть! Они как увидали, так домой и рванули, и дрова позабыли, а кто и топор бросил.
- Так уж прямо и дым? - чуть смущённо уточнила гостья.
- Так демон же! - не заметив странного тона, развела руками Илитва. - Вот теперь алтарь в лесу готовят, там дитё демоново и оставят. Прям сегодня ночью. Всем селом пойдём смотреть. Ты, матушка Кризанта, тоже приходи.
- Ох, старая я уже стала - ночью по лесам шастать. Глаза уже не те, - вздохнула гостья. - Пойду я, Илитва, коза не доенная у меня. И не перепутай, тот сбор, что в сером мешочке, до еды заваривай и мужу давай, а с тем, что в коричневом - припарки делай на грудь. Да следи, чтобы с погреба молоко не пил больше, раз лёгкие слабые такие.
- Прослежу, обязательно прослежу, - провожая до калитки травницу, пообещала Илитва. - А всё же, может, придёшь на жертвоприношение-то поглядеть? Такое у нас не каждый год случается, не сильно, видать, демон тот до баб охочий. И что он только в Марийде разглядел - ума не приложу! Да и она - додумалась же с демоном спутаться! Хорошо хоть, что муж её, вместе с приплодом, не удавил. А мог бы, в праве своём был!
Пожилая женщина, не оборачиваясь и стараясь не вслушиваться в несущиеся вслед злые слова, торопливо шла по тропинке к лесу.
- Тёмные люди, - бормотала она. - Откуда у них в голове только такое взялось? Сколько детей сгубили, сколько женщин, в неверности обвинив, порешили! И выдумали же -демон лесной! И эта, глупая, сплетню смакует, не понимая, что с любой такое случиться может, с любой! Ох, глупые, глупые люди...
Ночь была безлунной, но лесная поляна хорошо освещалась факелами в руках собравшихся людей. Человек пятьдесят - в большинстве своём мужчины, но несколько женщин, среди которых была и Илитва, тоже присутствовали. Все они столпились полукругом возле огромного валуна, лежащего тут испокон веков, и на котором сегодня были выбиты символы, найденные жрецом в какой-то древней книге.
Он и сам не был уверен, что там написано, но делал умное лицо и уверял сельчан, что знаки те оградят село и его жителей от демона, что продвинуться дальше алтаря, а заодно и баб их портить, он больше не сможет. Разве что дура-баба сама к нему в лес прибежит, но тут уж не его, жреца, печаль, пусть мужья лучше за своими жёнами присматривают.
Всё это жрец ещё раз повторил присутствующим, потом позвал:
- Орив, принёс?
- Принёс, - хмурый мужик средних лет вышел вперёд, держа на руках слабо попискивающего младенца, завёрнутого в какую-то застиранную тряпку.
- Точно демонёнок? - на всякий случай уточнил жрец.
- Точно, - неловко прижав к себе младенца одной рукой, мужик выпростал из тряпки ручонку и разжал крохотный кулачок, демонстрируя едва начавшую подживать ранку на ладони: - Вот, повитуха второго пометила.
- А с женой что решил? Может, тоже туда? - и жрец мотнул головой в сторону алтаря.
- А кто моих детей нянчить будет, ты, что ли? - ещё сильнее нахмурился мужик.
- Наказал-то, надеюсь, как следует? - не унимался жрец.
- Дал разок в глаз, и хватит с неё. С битой бабы какая работница?
- Ну, тебе решать, - махнул рукой явно разочарованный жрец. - Клади демонёнка на алтарь.
Дождавшись, когда Орив выполнит его команду и отойдёт, жрец громко завёл песнь, явно сочинённую наспех, призывая лесного демона прийти и сожрать своё нечистое потомство. Люди притихли и с интересом стали ждать результата, чувствуя себя в полной безопасности, когда между ними и демоном расположен алтарь с защитными знаками.
Первое время в тишине был слышен только голос жреца да слабый плач младенца, которому совсем не понравилось лежать на холодном жёстком камне, но постепенно народ стал переговариваться, потом роптать. Всем уже надоело ждать и слушать по двадцатому кругу призывную песнь жреца, которая уже не была напевной и мелодичной, звучала скорее бормотанием, прерываясь кхеканьем - от первоначального усердия жрец сорвал голос.
И в тот момент, когда раздались первые призывы плюнуть и уйти - демонёнку всё одно в лесу не выжить, не папаша сожрёт, так лисы с волками, а то и просто от холода ночного окочурится, - как
