УДК 140.8 ББК 87 К67
Корнев, В. В.
К67 Философия повседневных вещей / Вячеслав Вячеславович
Корнев. - М.: ООО «Юнайтед Пресс», 2011. - 250 с.
ISBN 978-5-4295-0011-9
Нас окружают вещи, о которых мы мало что знаем. Мы видим их каждый день, включаем и выключаем, эксплуатируем, коллекционируем, даже влюбляемся в них, - но совершаем все это привычно, некритически, механически. В результате далеко не всегда понимаем мир, в котором живем. Между тем, повседневная реальность меняется так быстро, что вещи десяти- или двадцатилетней давности кажутся теперь артефактами с другой планеты. Поэтому жизненно необходима не только «Красная книга» для учета исчезающих навсегда явлений, но и настоящая философия повседневных вещей. Если к вещи относиться как к предмету непостоянной человеческой страсти, знаку, образу, культурному событию, то это порождает ряд любопытных вопросов:
Чем современная жизнь похожа на супермаркет? Почему мобильная связь - это разновидность речевого эксгибиционизма? Действительно ли туфли суть настоящее продолжение тела женщины, ее символический двойник? В чем истинная функция телевизора? Как напиток, обладающий вкусом, цветом и запахом мочи, мог стать культовым? Как провести психоанализ по аватару? Почему мир рекламы больше всего напоминает загробный? Как вышло, что самые интимные переживания сегодня - часть конвейера рекламных и кинематографических фантазий? Почему подошла к концу целая эпоха человека трудящегося?
И, наконец: что такое в принципе «вещизм»? И есть ли альтернативы обществу потребления?
УДК 140.8 ББК 87
Все права защищены. Никакая часть этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Корнев В. В., текст, 2010 © ООО «Юнайтед Пресс», издание ISBN 978-5-4295-0011-9 и оформление, 2011
СОДЕРЖАНИЕ
3
Глава 3. ВЕЩЬ КАК ОБРАЗ
4
Ф
ВВЕДЕНИЕ
Нас окружают вещи, о которых мы мало что знаем. Мы видим их каждый день, включаем и выключаем, эксплуатируем, коллекционируем, даже влюбляемся в них. Правда, известный литературный герой Шерлок Холмс в разговоре с Ватсоном сетует: «Вещи могут рассказать о людях гораздо больше, чем люди о вещах». Подобный парадокс сформулировал о рыбах и воде Альберт Эйнштейн («Что может знать рыба о воде, в которой плавает всю жизнь?» или «Рыба -последняя, кто знает воду»). Действительно, современный обыватель - последний, кто понимает мир, в котором живет. Причем речь идет именно о повседневном мире, где пребывает каждый из нас, который мы привычно, некритически, механически потребляем вместе с электричеством, теплоснабжением, уличным шумом, общественным транспортом, вывозом мусора, новостями в Интернете и т. п.
В «Структурах повседневности» Фернан Бродель замечает, что в интеллектуальном плане люди прошлых веков фактически наши современники: «...их дух, их страсти все еще остаются достаточно близки к нашим, для того чтобы нам не ощущать себя в ином мире»1. Однако если бы мы могли каким-то чудом попасть в дом, например, Вольтера -в XVIII век, - то «нас сильнейшим образом поразили бы все детали повседневной жизни, даже его уход за своей особой. Между ним и нами возникла бы... пропасть: в вечернем освещении дома, в отоплении, средствах транспорта, пище, заболеваниях, способах лечения.»2.
Если вернуться на машине времени хотя бы на двадцать-тридцать лет назад и оказаться в Советском Союзе в 80-е годы или ранее, то такая же почти пропасть возникла бы в самых мелких деталях. Медные монетки, стеклянные бутылки из-под молока, уличные автоматы с газированной водой, поцарапанные виниловые пластинки, объемные катушечные магнитофоны, беспризорные кассы в автобусах, рассчитанные на одну только совесть пассажиров, одеколон «Тройной», печатная машинка марки «Москва», рычащий холодильник «Полюс», мороженое пломбир за 20 копеек в бумажных стаканчиках, ненадежный ламповый телевизор «Рубин», стиральная машина с валиковой ручной отжималкой... - все это знаки какого-то альтернативного мира, декорации другой планеты.
Причем каждая вещь требовала особой, часто тайной техники обращения. Например, если искусно закрутить пальцем копеечную монетку при вбрасывании в скважину автомата «Харьков», то можно было незаконно получить газированную воду с сиропом за три копейки. И свои секреты были у игровых автоматов типа «Морской бой», капризных телевизоров с ручными антеннами, механических будильников, уличных таксофонов, дверных замков, фонящих колонок и микрофонов и т. п.
Повседневная реальность утекает гораздо быстрее, чем строятся и рушатся государства, меняются поколения, пишется музыка, публикуются книги. Мир повседневных вещей уходит безвозвратно, мы без жалости расстаемся со стремительно устаревающими телевизорами, автомобилями, компьютерными программами. «Старый комбайн стал занимать слишком много места», - резюмирует рекламный ролик кухонного комбайна Bosch, герои которого везут несчастный прибор из города на свалку так, как раньше увозили подальше и бросали собак жестокие хозяева.
Даже простая, но скрупулезная опись или - лучше - создание «Красной книги» исчезающих видов материальной флоры и фауны принесли бы огромную пользу. Еще интереснее было бы осмыслить сами принципы эволюции повседневных вещей. Занятно понять, почему одни виды вытесняют другие, почему иные безделицы становятся культовыми, в то время как жизненно необходимые (например, экологически оправданные) технологии решительно отторгаются обществом. Вредные привычки и предметы (сигареты, алкоголь, наркотики, оружие и т. п.) живут и побеждают, а целерациональные, полезные хотя бы для физического здоровья вещи не выдерживают конкуренции за сознание и желания потребителя.
Совершенно неудивительно поэтому, что самому изучению повседневности от силы полвека. В подлинно научной форме история, социология и философия повседневности возникают фактически лишь в 70-80-е годы ХХ века, академическая же философия по старой традиции в упор не замечает обыденный мир и его проблемы. Исключений здесь - раз, два и обчелся. Первое - Эдмунд Гуссерль с его выделением практического «жизненного мира» (Lebenswelt) и знаменитым лозунгом «возвращения к самим вещам». В одном из своего рода манифестов новой философии Гуссерль постулирует:
Действительное возвращение к наивности жизни, осуществляемое, правда, в рефлексии, поднимающейся над ней, - это единственно возможный путь преодоления философской наи-
7
вности, воплощенной в «научности» традиционной объективистской философии, это путь, приводящий к постепенному и полному прояснению и открытию новых неоднократно предсказанных измерений3.
Второе исключение - Мартин Хайдеггер, разработавший теоретический аппарат для анализа повседневности как специфической формы «бытия-в-мире», связанной с особенным характером
