Вступительная статья
Модест Иванович Богданович, генерал-лейтенант, профессор Николаевской академии Генерального штаба и известный военный историк, относится к первому поколению отечественных авторов, которое смогло глубоко перепахать целину исторических событий эпохи 1812 года. Собственно эту плеяду исследователей, оформивших официальную правительственную концепцию Отечественной войны 1812 года (тем самым заложившим научные основы историографии), у нас теперь принято называть классиками военно-исторической литературы. Но если его предшественники, получившие уже после 1815 года генеральские эполеты (Д. И. Ахшарумов, Д. П. Бутурлин, Н. А. Окунев, А. И. Михайловский-Данилевский) сами являлись непосредственными участниками, «овеянного славой двенадцатого года» и находились под прямым впечатлением от военных последствий, то он был, наверно, первым крупным историком, кто по возрасту не успел повоевать с грозным Наполеоном (сражался только с польскими инсургентами в 1831 году). И если сравнивать его как с предыдущей генерацией историков первой половины XIX столетия, так и с последующими его коллегами, то необходимо признать, что его работы по истории наполеоновских войн это определенный историографический пик, которого достигла дореволюционная историческая наука. После М. И. Богдановича эту вершину уже никому из исследователей оказалось не по силам покорить, прямо скажем, что они не смогли превысить его труды по богатству и насыщенности фактического материала, по масштабности и охвату военно-политических событий эпохи. Поэтому вполне очевиден вклад М. И. Богдановича как первопроходца в освещении военной истории России в период наполеоновских войн, также как и его заслуги в фундаментальной разработке основных концептуальных аспектов военно-исторической проблематики.
Мы не заостряем внимание на биографических данных М. И. Богдановича, их без особого труда можно найти в справочной литературе. Но тут важно отметить, что его взгляды и труды в советский период подвергались жесткой критике как ярко выраженного представителя дворянской историографии. Верноподданнический характер и монархический образ мыслей историка действительно трудно было не заметить, но вряд ли они могли быть тогда иными у дворянина, получившего военное воспитание и образование, а также пролившего кровь в боях за свое отечество. Тем более, что его книги писались по Высочайшему повелению, а для автора создавались самые благоприятные условия и обеспечивался свободный доступ к важнейшим архивным материалам. Но для наших современников со временем конъюнктурные моменты и идеологическая ориентация автора уходят при прочтении его работ на второй план, они воспринимаются сегодня лишь как определенная историческая дань моде на монархизм в тогдашней политической ситуации, а остаются только факты и их интерпретация.
После 1856 году М. И. Богданович, уже достаточно известный и маститый автор, сосредоточился исключительно на изучении и описании войн наполеоновской эпохи. Первое трехтомное сочинение из этой серии «История Отечественной войны 1812 года, по достоверным источникам» вышло в 1859–1860 годах, оно было удостоено престижной Демидовской премии и переведено на иностранные языки. В 1863 году в Санкт-Петербурге увидело свет его новое двухтомное сочинение, посвященное заграничному походу 1813 года, ставшее продолжением «Истории войны 1812 года». Как написал сам автор в предисловии: «История войны 1813 года за независимость Германии» есть продолжение составленной мной «Истории Отечественной войны 1812 года». Отметим, что именно в 1863 году он был произведен в чин генерал-лейтенанта и стал официальным историографом. Затем в 1865 году было опубликовано в двух томах «История войны 1814 года во Франции и низложение Наполеона I, по достоверным источникам», удостоенная половинной Демидовской премии. Таким образом автор закончил описание военных событий 1812–1814 годов, завершивших низложение Наполеона.
Данные труды Богдановича были написаны сразу после участия России в Крымской войне. Это проигранное столкновение с Европой только усилило интерес в стране к победным войнам российской императорской армии в наполеоновский период. Тем более, что налицо тогда существовали определенные ассоциации с «годиной бед, годиной славы». В годы Крымской войны было принято правительственное решение созвать, как в 1812 году народное ополчение, руководителем которого был избран (по аналогии с М. И. Кутузовым) популярный и известный военачальник эпохи наполеоновских войн А. П. Ермолов. Кроме того, необходимо было напомнить всей Европе исторические заслуги российских войск, которые всячески умалчивались, даже не сколько во Франции и Великобритании, а особенно в Германии. Как известно, Пруссия и Австрия во время Крымской войны занимали не совсем дружескую позицию по отношению к России.
Для тогдашней немецкоязычной литературы было характерно переплетение разных, порой противоречащих друг другу концепций. Но можно было без особого труда вычленить преобладающие направления в тогдашней историографии, выделить основные стереотипные положения и ценностные ориентации: об особой роли германских монархов (в первую очередь Гогенцоллернов) и о патриотическом подъеме в Пруссии, обеспечившем победу в войне за национальное освобождение всей Германии в 1813 году. Со временем там стала доминировать «общенемецкая» точка зрения, что именно Пруссия избавила всю Германию от Наполеона, вдохнула «германский дух» и нашла «государственную германскую идею». Авторы, ратуя за обретение германского единства, полно и скрупулезно описывали все кампании в Европе, но, безусловно, наибольшее внимание уделяли участию Пруссии и Австрии в военных действиях 1813–1814 годов. Естественно приоритет отдавался известным патриотам и прусской армии во главе с ее вождями. Акцент делался на героизме и стойкости немецких воинов. Роль России, Александра I и русских войск в событиях тех лет, особенно в 1813 году, в лучшем случае уходила в тень немецкого героизма. Неслучайно еще в середине XIX столетия известный и ярый критик трудов классиков русской военной литературы И. П. Липранди с горечью и сарказмом писал о германских исторических трудах: «Наши военные литераторы равнодушно допускали всех немецких писателей приписывать все себе, в продолжение 1813 и 1814 годов. Русские ставятся ими в их описаниях, не только что на втором, но часто на третьем плане, а иногда и вовсе не упоминают об них, и в тех битвах, где русские выносили всю Германию на себе: русские им, дескать, во многом мешали; они одни распорядились бы лучше, т. е. опять впустили бы в свои столицы французских военных генерал-губернаторов, а в крепости наполеоновские гарнизоны»[1].
Необходимо отметить, что Богданович поставил целью создать достоверную картину участия России в кампании 1813 году и показать ее роль в расстановке сил в Европе и в окончательной победе сил союзников, поскольку политические и военные события, описанные в иностранных изданиях, не были полны и исторически достоверны. Отдавая дань немецкой исторической литературе, автор осторожно написал в предисловии: «Но, при всем достоинстве немецких сочинений, во многих из них проглядывает желание скрыть важность влияния русских в деле освобождения Германии». Собственно уже в своем предисловии он, чтобы не выглядеть голословным, он постарался привести обобщающие аргументы и факты: «Никто не вправе отнять у русских того, что в войне, для них чуждой, они весьма часто были главными решителями дела: под Люценом число русских и прусских войск было одинаково; под Бауценом – более двух третей союзной армии состояло из русских; на Кацбахе – было более русских, нежели пруссаков, и достойные наши союзники торжественно признали Сакена главным сподвижником Блюхера; под Кульмом – горсть русских спасла от поражения союзную армию; под Лейпцигом – русские войска сражались на решительных пунктах поля сражения, у Вахау и Пробстгейде, и почти половина общей потери союзников состояла из русских».
