Екатерина Бордон
Три головы, серый хвост и одна бородавка
«Ещё шаг, и тебе крышка!»
«Посторонним вход воспрещён!»
«Стой, где стоишь!»
Предупреждающие знаки усыпали полянку, как грибы после дождя. А сразу за ними высился дремучий лес. Там, среди кривых деревьев и гнилых пней, стояла на болоте избушка на курьих ножках. Самая настоящая! Время от времени она поднимала лапу и отмахивалась ею от мух. Или рассеянно чесала крышу, как мы, бывает, чешем в затылке.
В избушке жила Баба-Яга. Только не старая, а совсем ещё девочка. Звали её Дарёна. Были у Дарёны и ступа, и метла, и даже огромный чёрный котёл, чтоб варить в нём секретные зелья!
Каждое утро Дарёна умывалась болотной водой, чистила зубы поганкой и отправлялась на работу — пугать деревенских детей. То с рычанием из кустов выскочит, то стаю летучих мышей напустит. У-у-у! Дети с визгами бросались прочь, и Дарёна оставалась одна-одинёшенька. Опять, опять и опять… Смотрела им вслед и ужасно грустила, ведь больше всего на свете ей хотелось с кем-нибудь подружиться!
И вот однажды — кажется, это был вторник — Дарёна решила все изменить. Надела лучшее платье из зелёного мха, взбила волосы, чтобы стояли торчком, и спряталась за старой сосной возле ручья. Сюда часто прибегали поиграть дети из деревни. Так случилось и в этот раз: на полянку с визгом и хохотом выскочили две девочки. Обе босые, розовощёкие, и у каждой прутик в руке. Этими прутиками девочки гнали перед собой зелёного лягушонка. Тот испуганно квакал и бестолково метался по траве, а потом вдруг ка-а-ак прыгнет Дарёне на макушку!
Деревенские девочки, заметив её, недовольно переглянулись. Та, что постарше, — высокая, с длинной светлой косой, — сердито поджала губы. А младшая швырнула свой прутик в ручей и затопала ногами:
— Глупая Баба-Яга, всё веселье нам испортила!
Дарёна спрятала дрожащего лягушонка в карман и густо покраснела:
— А давайте вместе играть! — выпалила она. — Только во что-нибудь доброе.
Деревенские девочки изумлённо переглянулись. Склонили друг к другу головы, пошептались, похихикали… И громко запели:
— В волосах твоих лягушка,
На лице твоём веснушки.
Раз, два, три, четыре, пять —
Не хотим с тобой играть!
Конечно, Дарёне стало обидно! Да так, что в глазах и в носу противно защипало. Деревенские девочки, заметив это, покатились со смеху.
— Да ты посмотри на себя! — фыркнула старшая, отбросив за спину косу. — Одета в какие-то лохмотья, вместо причёски — гнездо… А на носу и вовсе бородавка!
Дарёна испуганно прикрыла бородавку рукой. Вообще-то она ужасно ею гордилась, но раз уж девочки говорят, что это что-то плохое…
Младшая из подружек скривилась:
— Кто вообще с тобой будет дружить? Ты же Баба-Яга, пусть и маленькая! Фу-у-у! А впрочем… Добудь-ка нам перо Жар-птицы. Тогда, может, и сыграем с тобой разок.
— Сроку тебе до завтра, — хихикая, добавила старшая.
И девочки, взявшись за руки, ускакали прочь.
Дарёна в отчаянье уселась прямо на траву. Как же она успеет до завтра?! Все знают, что Жар-птица живёт в дворцовом саду, а туда на самой быстрой ступе весь день лететь! Есть, конечно, и короткий путь — через тёмную чащу, через Высокие горы — да только туда ни одна Баба-Яга свой крючковатый нос не сунет. Там Змей Горыныч живёт!
Думала Дарёна, думала… А потом решительно прыгнула в ступу. Нельзя сдаваться, даже не попробовав! И лягушонок с ней: выбрался из кармашка, устроился на косматой макушке и сладко заснул.
Тёмная чаща неспроста называлась тёмной. Деревья там росли так густо, что даже днём царил меж ними сумрак. Пришлось Дарёне спрыгнуть со ступы и идти пешком, почти что на ощупь.
— Ух-ух! — сердито ухали совы. Шуршали кусты, цеплялись за волосы ветки и вспыхивали во тьме чьи-то жёлтые злые глаза.
— Не бойся, — шепнула Дарёна не то лягушонку, не то себе самой. — Ничего тут страшного нет.
— Ау-у-у! — завыл вдруг кто-то страшным голосом. — Аы-ы-ы!
Дарёна подпрыгнула от испуга и нырнула в ложбинку за поваленным деревом. Лягушонок тоже притих: только быстро-быстро забилось сердечко.
Прошла минута, другая… Из глубины чащобы донёсся треск ломаемых веток, а через минуту кто-то огромный уселся с размаху на поваленное дерево. Бух! Да так, что оно содрогнулось! Дарёна ещё ниже пригнула голову…
— Ау-у-яй-яй! — снова завыл кто-то. Только вовсе не зло, а как будто жалобно. Дарёна осторожно выглянула из-за дерева и увидела страшного Серого Волка. Дёргая от боли клочковатым хвостом, он пытался осторо-о-ожно вытянуть торчащие из морды колючки. Да разве когтистыми лапами их ухватишь?
«Нельзя его в беде бросать», — с тревогой подумала Дарёна. — «Он же один не справится!»
— Хочешь, я тебе помогу? — пискнула она. — А ты меня за это не ешь!
Серый Волк обернулся. На носу у него криво сидели очки с отломанной дужкой, а на поясе висела сумка, из которой торчали гусиные перья и уголок бордовой книжечки.
— Ни за что! — пообещал Серый Волк, прижав серую лапу к груди. — Я, может, вообще стану этим… как его… вегетарианцем! А то зайца пока догонишь, все колючки с кустов соберёшь.
Дарёна с опаской вышла из-за дерева и принялась за работу. Пэньк, пэньк, пэньк — одна за другой выскакивали из морды длинные колючки. Серый Волк так жалобно скулил, что Дарёна решила рассказать ему, куда и зачем направляется — чтобы отвлечь.
— Друзья? Друзья — это дело хорошее, — согласился Серый Волк, осторожно двигая носом. — Может — ай! — если бы у меня были друзья, — уй! — я бы давно от этих колючек — ой! — избавился. Давай я с тобой пойду? Вмиг домчу до дворца! А за это, может, и со мной твои девочки подружатся.
Обрадовалась Дарёна и забралась Серому Волку на спину. Больше она я его ни капельки не боялась. Вон он какой большой и тёплый! Серый Волк тем временем помчался вперёд. Мелькнули мимо чаща, подлесок, речка с деревянным мостком… И показались вдали Высокие горы. Поле перед ними было выжжено дотла! Чёрное-чёрное, голое-голое.
— Наверное, Горыныч постарался, — шепнул Серый Волк Дарёне. — Хорошо бы нам ему на глаза не попадаться, а не то…
Ба-бах!
С неба вдруг раздался оглушительный грохот, и на поле спикировал трёхглавый Змей Горыныч! Шкура его блестела на солнце, а крылья вздымали такой ураган, что лягушонок кубарем скатился с макушки Дарёны и шмякнулся прямо на землю. Шмяк!
Все три головы оскалили зубы и пыхнули в воздух огнём. Серый Волк, заскулив, поджал
