ГЛАВА ПЕРВАЯ
Бетани Уокер гримасничала перед зеркалом, придирчиво всматриваясь в свое отражение в полный рост.
Плотные темные колготки, белая мешковатая блуза, заправленная в мышастую юбку годе длиной до середины икры, никакого намека на каблуки и подчеркнуто аскетическая прическа.
— Кажется, я выгляжу как-то… грузновато.
— Я бы сказка, что еще и очень отталкивающе, — ехидно добавила кузина Лана, деловито поправив на носу массивные очки в роговой оправе.
— Да уж, — согласилась с ней Бетани. — Уродец и зануда, точно?
— Так, — удовлетворенно кивнула Лана, обходя кузину со всех сторон и придирчиво оглядывая ее от тугого пучка светлых волос на макушке до обшарпанных балеток. — Именно так и выглядят все музейные экскурсоводы со стажем.
— И библиотечные дамы, — добавила Бетани.
— И они тоже, — согласилась ее двоюродная сестра, сама еще тот «ботаник», не понаслышке знакомая с темой женской непрезентабельности.
— Как ты можешь такое носить? — Бетани недоуменно вскинула брови.
— То же самое я могла бы спросить и у тебя, — кивнула Лана в сторону небрежно брошенных на спинку стула ярких нарядов самой Бет и валявшихся на полу босоножек на шпильках.
— Ты права, — в очередной раз согласилась Бетани, не в силах отвести потрясенного взгляда от своего неказистого облика.
— Когда человек, облаченный в такие вот одежды, открывает рот, людей ничего не отвлекает от содержания сказанного, — заметила девушка с принципиальными взглядами.
— А мне всегда казалось, что располагающий вид собеседника способствует взаимопониманию, — возразила блондинка.
— Об этом можно спорить вечно. Но я тебя уверяю, что, если человек владеет предметом и умеет это убедительно продемонстрировать, внешний вид если и играет какую-то роль, то не решающую.
— Пожалуй, — кивнула Бет. — Есть у тебя еще какое-нибудь напутствие, наставление?
— Одно есть, — отозвалась Лана.
— Какое? — заинтересованно спросила Бет, хотя ей сразу не понравился коварный огонек в глазах Ланы, которая, предварительно смерив свою жертву взглядом, приблизилась к письменному столу и открыла верхний ящик.
— Вот это. Ты непременно должна нацепить их как окончательный штрих.
Сердце Бетани упало. Лана протянула сестре очки в полной уверенности, что та наденет их, хочется ей того или нет.
Они были очень старые и нелепые настолько, что даже Лана их больше не надевала. Они в принципе не могли вызвать иного чувства, кроме ужаса. Но хлебосольная ладонь с очками, неумолимо застывшая перед носом, требовала их взять.
— О! Нет, не заставляй, — жалобно проговорила Бетани, — Я не могу надеть это. Достаточно того, что уже есть на мне. Я вполне готова, Лана.
— Любой, глянув на тебя вполглаза, поймет, что это не более чем маскировка. Ты посмотри только на свою холеную мордашку, Барби. А твоя осанка? Да кто поверит, что ты книжный червь?
— А если надену эти очки, по-твоему, поверят? — с сомнением спросила Бетани.
— Если ты их наденешь, на тебя дважды не взглянут, — убежденно произнесла Лана, упорно тыча в нее очками.
— У кого четыре глаза, тот похож, сама знаешь на кого, — пробормотала Бет, брезгливо насаживая очки на свой аккуратненький носик.
— Только не говори, что в среде экскурсоводов и музейных работников распространены такие дразнилки, — насмешливо фыркнула Лана.
Этот смешок адресовался главным образом внешнему облику двоюродной сестры, а не предмету разговора.
Бетани тяжко вздохнула, видя себя в зеркале. Еще недавно она и сама носила нечто подобное, пока не открыла для себя благодать контактных линз, поскольку вовремя заметила, что очкастым, хоть и умным, девочкам мальчики почему-то предпочитают красоток.
— И правда, совершенно иной вид, — согласилась Бет, смирившись со своим новым имиджем музейного работника.
— Невеста Франкенштейна! — с довольной улыбкой отпустила весьма сомнительный комплимент двоюродная сестра.
Обе девушки рассмеялись.
— Теперь ты точно похожа на огородное пугало. Хочешь, я тебе свою соломенную шляпку одолжу?
— Нет, и на этом спасибо, — отозвалась Бет, вертясь перед зеркалом.
— Ладно… хватит дурачиться. Переодевайся! — велела ей Лана.
— Считаешь, что босоножки, топик и мини-юбка позволят мне дольше сохраниться при низкотемпературном режиме музейных залов и хранилищ? — пошутила Бетани.
— Ты всегда можешь утеплиться, надев свою розовую ангорскую кофточку и лаковые ботфорты, — ответила ей кузина.
— Ах ты, ехидна! — с напускной сердитостью воскликнула Бет. — А как быть? Ты мой гардероб знаешь… А времени для экстренных мер в обрез.
— Напомни-ка, по какому поводу я договорилась о собеседовании для тебя?
Бетани вновь вздохнула и принялась загибать пальцы на левой руке:
— Потому что ты считаешь меня ни рыбой ни мясом, что без твоей помощи я все равно что ноль без палочки. Потому что кровь не вода. И потому что лучше быть очкастым музейным работником, чем безработной красоткой.
— Вот видишь, Бет, оказывается, ты все отлично понимаешь, — удовлетворенно резюмировала Лана. — Но в чем ты на самом деле собираешься идти на это собеседование? — озабоченно спросила она.
— Вот так и пойду! — решительно отозвалась белокурая красотка, гордо демонстрируя себя в новом обличье.
— Я серьезно тебя спросила, — хмуро проговорила кузина со строгими взглядами.
— В своем новом костюме. Юбка-карандаш и укороченный жакетик. Все так ладненько, мило… Сама увидишь.
— Ты в костюме? Это уже что-то новенькое, — многозначительно покачала головой сестра.
— Представь себе. Я очень долго и придирчиво выбирала и, как мне кажется, нашла именно то, что нужно.
— Вот как? Интересно будет посмотреть, — сказала Лана.
— Присядь, — предложила Бетани.
— Полагаю, это что-то невообразимое, если ты всерьез считаешь, что мне лучше присесть, — заметила кузина, поддев пальцем сползшую на нос роговую оправу с массивными линзами.
— Да нет. Просто подожди, пока я переоденусь, — усмехнулась ее кокетливая сестрица. — Не перетруждай свои несчастные ножки, дорогая, именно это я и имела в виду. Лана, — проговорила Бетани, посерьезнев, — огромное спасибо тебе за желание помочь, а также за то, что ты организовала для меня собеседование. Надеюсь, эта работа не станет одним бесконечным блужданием по мавзолеям.
Лана красноречиво закатила глаза. Именно этого она больше всего и боялась. Все профилактические внушения, касающиеся того, что пора бы подумать о настоящем деле, примирившись с его регулярностью, монотонностью, занудностью, не пошли Бетани впрок.
