Глава 1
Альфонсо.
За кажущимся бесконечным лесным массивом на мгновенье мелькнула серая верхушка одной из башен и тут же пропала, словно дразнясь. Альфонсо криво усмехнулся, наблюдая за сидящим напротив парнишкой. Долговязый, малокровный и белобрысый, в некрасивых очках с толстыми линзами он без устали всматривался в проплывающий за окнами пейзаж. Худые, веснушчатые руки то нервно теребили на коленках брюки, то судорожно хватались за камеру, висящую на груди.
- Еще рано, - снисходительно успокоил его Альфонсо, - полчаса ходу. Это как минимум.
Парнишка слегка скривился, но не оторвался от окна.
Маленький автобус, принадлежащий Национальному Историческому Музею Мехико, неспешно двигался по широкому тракту, окруженному сочными дождевыми лесами. Пассажиров было совсем немного – сам Альфонсо, пара коллег с его кафедры и без конца зевающий оператор, загромоздивший проход оборудованием.
Да вот еще в Сан-Кристобаль «на борт» попросились коллеги из Техаса, не дождавшиеся собственный транспорт – парнишка напротив, да какая-то женщина, ныне крепко спящая на длинном заднем сидении. Из-под тонкого пледа виднелись, с одной стороны, ее босые пятки, а с другой – густая черная шевелюра, свисающая почти до самого пола.
Впрочем, это событие Альфонсо, измученный долгой дорогой, благополучно проспал и теперь с интересом разглядывал нового соседа.
- Первый раз? – обратился он к парнишке.
Тот нехотя кивнул, явно не желая заводить разговор, но это не остановило Альфонсо, и он пустился в пространные воспоминания:
- Эх, как вспомню свой первый раз... В Семьдесят седьмом это было. Вот так же, как тебя - студентом - отправили на практику. Радости было! Настоящая археология! То есть, так нам, дурачкам, сначала казалось. А по факту мы вручную разбирали обвалившуюся галерею. Привозили нас еще затемно, а увозили уже затемно. Даже обеды подавали прямо на место раскопок, как кротам. Я словно на каменоломне целый месяц отпахал. А из всех чудес и видел-то разве что пару неразборчивых барельефов... Так на всю жизнь и отбили интерес к работе.
Парнишка никак не отреагировал на его речь. Разве что слегка приподнял костлявые плечи, словно желая отгородиться ими от назойливого собеседника. Но Альфонсо не желал сдаваться.
- Ты совсем один? Без группы? - спросил он с покровительственным участием.
Попутчик, наконец, повернулся к нему, на мгновенье встретившись с ним взглядом. Альфонсо смущенно крякнул и пригладил бороду. Неудобно получилось. Глаза попутчика явно принадлежали не желторотому студенту, а взрослому мужчине. Хоть и довольно странному.
- Александр Мюррей, - тихо произнес тот и, кося расплывчатым за толстыми линзами взором куда-то мимо Альфонсо, вяло коснулся протянутой для пожатия руки, - Старший научный сотрудник Университета Техаса. Профессор Фернандес должен был отправить за нами в Сан-Кристобаль машину…
- Фернандес? Старый черт опять здесь?! – Альфонсо обрадовался, что появилась такая удачная общая тема, за обсуждением которой попутчик, возможно, забудет неуместный покровительственный тон его прежних фраз. Но тот лишь коротко кивнул, положил бледную, влажную ладонь обратно на колено и снова сосредоточился на проплывающих за окном джунглях.
- А я – Альфонсо Кабрера, - предпринял он еще одну попытку, - Музей Мехико. За следующим поворотом Санто-Доминго, а оттуда до Развалин рукой подать.
Не получив ответа, Альфонсо мысленно сплюнул. «Ну, и черт с тобой», - подумал он и тоже уставился в окно.
До цели оставалось каких-то двадцать минут, но в Санта-Доминго-дель-Паленке – крошечном городишке, в честь которого и было дано название легендарным развалинам – им пришлось задержаться. Несколько улиц оказались перекрыты, а на других образовались внушительные пробки.
- Бестолочи опять затеяли Великий Исход, - недовольно пробурчала одна из сотрудниц, - Всю неделю как с цепи сорвались. Их и уговаривали, и из брандспойтов разгоняли – все без толку.
- Да уж… ну, так время такое…, -благодушно ответствовал Альфонсо, разглядывая пеструю толпу местных, заполонившую центральную улицу. Над толпой стоял дым, гомон и скорбный плач, словно на пышных похоронах. На участниках нелепого шествия мелькали дешевые украшения, колыхались яркие перья, развевались на ветерке разноцветные ленты. В такт пронзительному писку нескольких десятков дудочек они то подпрыгивали, то припадали в поклонах, угрожающе продвигаясь в сторону площади.
- Что уж говорить об аборигенах, когда весь Мир на ушах стоит в ожидании Конца света, - добавил он, - Дай-то бог, завтра успокоятся…
- Скорее расстроятся, когда увидят, что Земля, как ни в чем не бывало, продолжает свой бег по орбите, - вступил в разговор оператор, - Впрочем, нет. Если столько народу верит в Конец Света, то, значит должно верить и в то, что нет никакой орбиты, а Земля – плоская и квадратная – покоится на спине крокодила.
Он захохотал, и Альфонсо было присоединился к нему, но вдруг осекся.
Смех потревожил спящую на заднем сидении женщину. Она села, зевая и сворачивая на коленях плед, посмотрела в окно и принялась засовывать ноги в кожаные сандалии.
Она была, если можно так выразиться… устрашающе красива. Словно ангелами вылепленное лицо, обрамленное длинными, черными, индейскими космами. Невероятной гладкости оливковая кожа с персиковым румянцем на высоких скулах. Под прямой, как у пони, растрепавшейся челкой располагались идеально очерченные, густые брови. Верхняя пухлая губа была несколько коротковата и по форме напоминала лук, что в купе с выглядывающими из-под нее крупными передними зубами придавало нижней части ее лица что-то детское. Глаза же, в противовес, были темны и сумрачны, как вулканическое стекло, и безо всякого интереса блуждали по салону автобуса.
В горле у Альфонсо запершило, и он с трудом сглотнул. Он никогда, даже по телевизору, не видел таких прекрасных женщин. Было в ней что-то первобытное, дремучее, вызывающее ассоциации с амазонками древности. Его даже не смутил и не оттолкнул ее большой, обтянутый цветастым ситцем, живот. Более того, ему показалось, что не будь девушка столь безнадежно беременна, она бы потеряла бо́льшую часть своего шарма.
Не в силах оторвать глаз от черноокой богини, Альфонсо даже не заметил, как автобус покрутился на маленькой площади, а потом козьими тропами двинулся в обход заторов. Девушка же с легкой меланхолией разглядывала развешенные над порогами домишек разноцветные бусы, курящиеся чаши а порой даже истекающие свежей кровью туши животных.
