ПРОЛОГ Мы с Артуром сидели за столиком в ресторане, располагавшемся на крыше высотного здания в Центре. После той истории на недостроенном небоскребе, когда я впервые в жизни сиганула с крыши на параплане, высота перестала пугать меня, и теперь я с удовольствием разглядывала микроскопические фигурки и игрушечные разноцветные машинки внизу.
Над нами было яркое синее небо без единого облачка, а внизу лежал Город, который уходил за горизонт и скрывался в сероватой дымке. Понятное дело - смог, от него в мегаполисе никуда не денешься. Хорошо еще, что Город стоял на Заливе, оттуда дули постоянные ветры, и та сторона, где расстилалось водное пространство, была относительно чистой.
Положив локоть на металлическое ограждение, сделанное из затейливых литых секций, я смотрела на сидевшего напротив меня Артура, и на душе у меня было легко и радостно, несмотря на все пережитые злоключения. Все мои несчастья, как я надеялась, закончились, мрачный долг, тяготивший меня в течение нескольких месяцев, я выполнила, и теперь мечтала о том, какая у меня наступит жизнь, полная прекрасной любви и интересных приключений.
Артур…
Мой дорогой Артур!
Он сидел напротив меня и, держа в руке бокал с шампанским, разглагольствовал на тему шотландской поэзии, упоминая Роберта Бернса и каких-то других, не знакомых мне поэтов.
Я слушала его и не слышала…
Перед моими глазами, как дурной сон, проплывали падающий на спину Максим, застреленный пяным бандитом, уголовники в моей квартире, которых прикончил Артур, мой брат Аркадий с окровавленной головой и остановившимися глазами, менты, пытавшиеся меня изнасиловать, бандиты, которые запугивали меня в той купчинской квартире, и, наконец, умирающий Червонец…
Что-то было еще, но я уже не могла вспомнить.
Главное, что все прошло и теперь у меня был Артур, с которым мы до сих пор сохраняли целомудренные отношения и обращались друг к другу на "вы". В этом "вы" была определенная прелесть, как в красивом замысловатом танце, и это мне ужасно нравилось…
Я очнулась и посмотрела на Артура.
И тут же услышала, что он уже съехал на Лонгфелло, который хоть и был поэтом, но к Шотландии имел отношения не больше, чем хохол к Амазонке.
- Минуточку, - прервала я Артура, - вы же про шотландцев говорили! А при чем тут Лонгфелло?
- Та-ак… - Артур горестно покачал головой. - Я тут распинаюсь, а вы меня не слушаете. Лонгфелло я привел для сравнения, а вы, похоже, в это время были в каком-то далеком далеке. Так?
- Так, - я виновато понурилась. - Простите меня, Артур… Просто мне вдруг вспомнилось, что произошло за последние несколько месяцев. Я не понимаю, как смогла это пережить. Вынести такое… Уму непостижимо! - Я задумалась. - А может быть, мне все кажется? И вы, и этот ресторан на высокой крыше, и это небо? Может быть, на самом деле я давно лежу в дурдоме, привязанная к койке, и заботливая санитарка подсовывает мне судно… А я шепчу "Артур", и эта санитарка говорит: "Ага, Артур, Артур, только ты не дергайся"… Может такое быть?
Артур пожал плечами и ответил, наливая мне шампанского:
- Кто-то из философов говорил, что весь мир, а значит, и мы с вами - всего лишь чей-то сон. И когда этот кто-то проснется, все исчезнет.
- Не хочу, - решительно сказала я и подняла бокал.
Мы выпили, и я, борясь с коварными пузырьками, щекотавшими горло, сказала:
- Вот мы с вами сидим тут, так хорошо… Но я вижу, что время от времени на ваше лицо набегает тень, не соответствующая моменту. Неужели вы не можете не думать о своей проклятой шпионской работе, когда я рядом?
Артур слегка нахмурился и ответил:
- Экая вы проницательная… Видать, недостаточно я владею древним искусством лицемерия. Ну что же…
Он взял сигарету, закурил сам, потом поднес голубой язычок пламени мне и, когда мы дружно задымили, сказал:
- Все равно придется… Ну а раз вы сами подвели к этому разговор - извольте. - Он сделал официальное лицо и произнес: - Милая Лина, я прошу вас передать мне известный вам медальон. Этого требует служебная ситуация, я не могу рассказать вам всего, но… В общем, это очень важно. Действительно важно.
Я улыбнулась и радостно ответила:
- А медальончика-то нет!
- То есть как - нет? - Артур нахмурился сильнее.
- А так, - я выпустила дым колечком. - Помните, как мы с вами плавали на яхте вашего друга? Когда вы пошли на камбуз, я бросила его в воду, и теперь он лежит на дне залива, в неопределенном месте и на неизвестной глубине. Он приносил мне несчастье, и теперь я от него освободилась.
Артур закрыл глаза и зашевелил губами. То, что я прочла по его губам, мне совсем не понравилось, и я торопливо отвела взгляд.
* * *
Лина сидела в напряженной позе, демонстративно глядя в туманную даль, а Артур, сжав зубы, мысленно матерился и ругал себя за то, что не забрал медальон раньше.
Метнув на Лину взгляд, в котором смешались злость и нежность, он повернулся к проходившему мимо официанту и резко бросил:
- Принесите водки.
Официант кивнул и торопливо пошел к буфету, а Лина, робко взглянув на Артура, спросила:
- Что, так плохо?
Артур набрал полную грудь воздуха, потом, сжав губы, надолго задержал дыхание и наконец испустил долгий выдох, в котором почти прозвучал стон.
Он посмотрел на Лину, и его лицо смягчилось.
Грустно улыбнувшись, он закурил и сказал:
- Вы ни в чем не виноваты. Вы ничего не знали. Я очень рассердился, но это… Я не имею права обвинять вас.
- Не сердитесь на меня, - в глазах Лины показались слезы, - я не понимаю… Вы даже водку заказали, и теперь я боюсь, что сделала какую-то страшную глупость.
- Вы сделали глупость, - кивнул Артур, - но о том, что это глупость, знаю только я, так что не беспокойтесь.
- Ну уж нет, - Лина упрямо покачала головой, - я тоже хочу знать, что это за глупость такая, если вы даже в лице изменились и стали про себя произносить площадные обороты. Имею полное римское право.
- Римское… - Артур усмехнулся. - Ладно… Собственно, теперь уже все равно, так что…
Лина, подперев подбородок узкой ладонью, нетерпеливо сказала:
- Ну, давайте вашу историю.
Артур задумался и через некоторое время сказал:
- Значит, так. Начну с того, что я вам все время врал.
- Это я уже поняла, - ехидно ответила Лина.
- Попрошу не перебивать, - строго сказал Артур, и Лина, кивнув, зажала рот ладонью.
