Гл1Алёна набрала холодной воды в пластиковый стаканчик из кулера, стоящего в просторном холле, и сделала большой глоток. Переведя дыхание, обвела усталым взглядом холл. Новый офис, куда она устроилась работать чуть больше месяца назад, жил активной трудовой жизнью: кто-то громко и торопливо разговаривал по мобильному телефону, пробегая в сторону лестницы, кто-то также торопливо нёс бумаги в кабинет редакторов, две девушки — Алёнка ещё не познакомилась с ними, но лица примелькались, — они работали в отделе маркетинга, и обсуждали сейчас довольно эмоционально вариант иллюстрации к очередной статье. В общем, обычный день в обычной редакции ежедневной газеты «Огни любимого города».
Отпив ещё воды из стаканчика, Алёнка пошла в свой кабинет. Больше похожий на растревоженный улей — так много было там сотрудников на относительно небольшой площади, и разделяли рабочие места лишь пластиковые перегородки метровой высоты над столами.
Её карьера только началась, и довольно большой удачей оказалось найти место именно в этой редакции: по слухам, здесь можно было приобрести практику настолько сильную и разнообразную, что журналистов потом буквально с руками отрывали не только редакции поменьше, но и довольно крупные издательства.
Сев за свой стол, Алёна глянула в окно. Одна радость: рабочее место оказалось хоть и в самом углу просторной комнаты, зато у окна. Ей, с трудом переносившей жару и летнюю духоту, казалась подарком судьбы возможность сидеть у раскрытого настежь окна.
Задумавшись над статьёй, которую ей поручили сделать к субботнему выпуску газеты, Алёна не сразу поняла, что в комнате что-то изменилось.
Среди общего шума и гама внезапно влетевший молодой сотрудник — фотограф, что-то кричавший и размахивающий рукой в тщетной попытке установить тишину, просто потерялся.
Но уже совсем скоро он всё же добился внимания от работающей публики и был услышан.
— Сегодня состоится суд над очередным «золотым мальчиком», ребята, и Главный просит сделать «горячий» репортаж из зала суда ну и, собственно, меня отправляет снимать это всё. Кто хочет прикоснуться к «элите» нашего городка? — фотограф, совсем юный Мишка Оболенский, уже отлично зарекомендовавший себя в своём деле, не мог не пройтись шуткой по наболевшей теме: злополучная «золотая молодёжь» уже достала буквально всех в городе. Безбашенные детки местных воротил бизнеса и власть предержащих чиновников уже не впервые попадали под суд, но каждый раз вопрос решался крупной суммой денег и «условными» судимостями — в лучшем случае.
Алёна тут же встрепенулась:
— Миш, можно с тобой? — несмело проговорила она, приподняв руку, как в школе на уроке. Желающих ехать снимать репортаж особо-то и не было: все притихли, переглядываясь: угодить Самому, особенно по такой теме — было очень и очень сложно. Ну какой эксклюзив можно написать, какую «изюминку» вставить там, где всё заведомо куплено, да ещё и подготовленный материал уходит на редактуру тем самым «папочкам», что спускают с рук своим отпрыскам любые «шалости», будь то развороченное дорожное ограждение или смерть случайного прохожего под колёсами дорогой иномарки…
— Можно? — снова робко проговорила она, чуть повысив голос, потому что Мишка как раз сейчас отвлёкся на одну из сотрудниц, вальяжно опёршись на её стол и что-то бормоча, понизив голос и весело подмигивая ей.
Подняв блуждающий взгляд на девушку, Мишка с радостью откликнулся:
— О, Алёнка! Решила рискнуть — влезть в самое пекло зловонной клоаки? — проговорил он, поддразнивая вмиг смутившуюся девушку и подходя к ней, — Ну, если серьёзно — то конечно можно, тем более что желающих-то и нет, как видишь! Ты — новенькая, вот и напрашиваешься, чуть поработаешь — так прознаешь, куда лучше и не соваться! — весело балагурил он, присаживаясь на стул возле стола Алёны, — Сейчас десять часов, заседание назначено на двенадцать дня, и нам бы лучше появиться в суде уже через час — может, чего услышим, пока не начнётся слушание дела, да пару кадров «посимпатичнее» удастся сделать! — подмигнул он девушке и, легко поднявшись со стула, стремительно вышел из кабинета.
«Симпатичными» Мишка называл как бы «случайные» кадры, которые удавалось ему сделать в пику постановочным снимкам. И Главный, видя несомненный талант юного фотографа, отправлял его на самые «горячие» и злободневные сюжеты. А заседание суда по поводу лишения прав очередного «золотого» мальчика виделось главреду именно таким сюжетом.
Когда в одиннадцать часов Алёнка с Оболенским подъехали на такси к зданию суда, здесь уже собралась небольшая группа их коллег — журналистов и фотографов из других издательств города. Немного отойдя в сторону, Мишка начал работать. Выбирая наиболее удачный ракурс, примерялся к месту, с которого будет снимок особенно удачным, когда заседание окончится и толпа вывалится наружу, обступая выпущенного на свободу и оправданного виновника сегодняшнего переполоха.
Что будет всё именно так — Оболенский даже не сомневался. Не в первый раз. Приметив удобное место для снимков, незаметно кивнул Алёнке, увлекая её в здание суда.
Предъявив удостоверения на входе, молодые люди поднялись по широкой лестнице на третий этаж — туда, где должно было состояться заседание.
… Егор Третьяков выслушивал предъявленные обвинения с завидным спокойствием и лёгкой улыбкой на губах. Алёнка, нимало не смущаясь, внимательно разглядывала его, находясь на приличном расстоянии и — в толпе журналистов. Шансы один на миллион, что он её заметит.
Правильные черты лица. Довольно высокий рост — даже сидя за столом, он выглядел внушительным. Цвет глаз было не разобрать издалека, но, судя по тёмным, почти чёрным волосам, глаза тоже были, скорее всего, тёмные — наверное, карие — решила про себя Алёнка. И ещё — поразительным спокойствием и какой-то внутренней силой веяло от этого Егора. Даже находясь под стражей, он совершенно не выглядел подавленным или растерянным.
Хотя, тут же мелькнуло в голове у Алёны, судят его всего лишь за превышение скорости в черте города, и грозит ему этот суд всего лишь лишением прав: никто не пострадал, и даже не повреждено имущество города — на этот раз обошлось, к счастью, без жертв.
И всё же девушку не отпускало ощущение уверенности в себе и какого-то даже превосходства, что ли, этого темноволосого парня над всеми собравшимися здесь солидными, взрослыми людьми.
Парню было на вид не больше двадцати пяти лет — значит, он старше Алёнки, окончившей месяц назад журфак местного университета, всего на пару-тройку лет. Но её ровесники выглядят далеко не так уверенно и… как-то взросло, что ли. Нет, хамства в его взгляде и поведении не было совсем, показного величия — тоже. И Алёнка просто терялась, не в состоянии дать себе оценку этого странного «осуждённого».
Как и предполагал Мишка, Егора освободили в зале суда, лишив его водительских прав на полных два года, и вся окружавшая Алёнку толпа журналистов хлынула на выход, стремясь завладеть вниманием «героя дня» и получить интервью или хотя бы ответ на вопрос.
