Книга Рыцарь и ведьма - Олег Нестеренко

Телефон – вот что так настойчиво требует меня к жизни, продираясь ко мне через кофейную гущу сна. Я высвобождаюсь из перекрученных простыней. На пути к телефону натыкаюсь взглядом на часы. Проклятие. Короткая стрелка уже подбирается к семерке. А ведь я заводил будильник на полшестого. Что ж, по крайней мере, ясно, кто и зачем звонит. Ну и что мне ответить? Прежде чем успеваю поднять трубку, аппарат смолкает.

Я спал полуодетым. Язык противно липнет к пересохшему нёбу, хотя голова не ноет. На тумбочке – остатки вчерашней выпивки. Пил один. За упокой несчастного существа, которое мы с моими собратьями сегодня уничтожим. Все-таки мученическая смерть. Пускай отец Ансальдо и объяснил мне в выражениях отнюдь не кротких, что драконьего рая быть не может.

Справляю нужду, чищу зубы – очень быстро, даже не доставая до зубов мудрости. Холодной водой умываю лицо и шею. Подбираю одежду там, где бросил ее вчера. Торопливо и не с первой попытки обувшись, выметаюсь из квартиры. Пролетев два лестничных марша, понимаю, что забыл дома свой меч, именуемый Аргументом. Может, забыл, а может, не так уж хотел брать его с собой. Возвращаюсь, подхватываю клинок, запираю за собой, успеваю услышать, как за дверью снова ожил телефон.

На улице пахнет мокрым асфальтом после проехавшей поливалки. А вон и фургон. На боку надпись «Vivĭmus, ut vincāmŭs», девиз нашего ордена, и эмблема: мангуст, терзающий змею. Мангуст или не мангуст, но в общем та зверюга, про которую в «Бестиарии Апокалипсиса» написано, что это природный змееборец, а значит, существо богооугодное, тогда как аспид, наоборот, есть диавол и Сатана.

Подняв воротник, чтобы укрыть плохо вытертую шею, перебегаю дорогу. У входа в парк уже открылся газетный киоск. Сонный продавец машет мне рукой. Узнал меня; узнаёт с тех пор, как мое лицо появилось на обложке августовской «Квинтэссенции». В том же выпуске напечатали интервью с Конрадом Вольцем: он тоже рыцарь, и даже почище меня. Принял аскезу – буквально, по всем правилам: с ношением вериг, с толчеными кореньями на завтрак. С девками завязал. А газетчики про это написали так: «Конрад Вольц: правильная диета заменяет секс». Ну что за люди! Как они придумывают эту глянцевую бла-бла-блажь? Да и мы не лучше. Раньше брали плату за голову убитого чудовища, а нынче орден торгует открытками с нашими автографами. И ведь это чуть ли не выгоднее! Может, со временем и вовсе перестанем убивать. Вообще-то было бы здорово.

Подхожу к машине. Аргуж мрачно кивает сквозь поднятое стекло, я тоже ему киваю и забираюсь в фургон через задние двери.

– Аргуж, мне прямо-таки неловко… – совершаю свое скупое покаяние.

– Все нормально, – не оборачиваясь, отвечает мой оруженосец и протягивает мне термос.

Я приоткрываю крышку, и в этот момент машина резко трогается. Чуть не облился! Вот тебе и нормально.

– Я стучал, но никто не открыл, – бросает Аргуж, не отрывая взгляда от дороги. – Думал, вы не дома… Уже хотел было ехать в Янтарный квартал… – Он не решается закончить фразу, перехватив мой взгляд в зеркале заднего вида. Меняет тему: – Магистр звонил. Много раз. Волновался, не случилось ли что.

Я хмыкаю. Исповедоваться не собираюсь. Да и было бы перед кем. Пусть только попробует еще раз упомянуть Янтарный квартал… Однако это нехорошо. Похоже, за моей спиной начинают болтать.

Я наливаю в крышку дымящийся напиток и делаю пару осторожных глотков. Мм… Крепкий, горький, с гвоздичной ноткой. Я бы польстил мальчишке насчет его таланта к приготовлению кофе: мол, не думал ли он открыть свое заведение? Да только это вряд ли его повеселит: Аргуж и сам, наверное, помышляет уже о другой работе. В ордене-то он карьеру не сделает. По крайней мере, пока приставлен ко мне.

В этот момент мы выезжаем на Буковую улицу, где днем бывают адские пробки. От кофейного кипятка у меня начинает прыгать сердце, но и без этого мною постепенно овладевает лихорадочное возбуждение. В горле образуется сгусток, и я не могу без тошноты допить крышку, поэтому остатки выплескиваю под сиденье – все равно машину потом отмывать от чьей-нибудь крови, это уж завсегда. Впрочем, перед акцией лучше много и не пить.

Дорожная развязка выводит нас на шоссе. Я расчехляю свои новенькие доспехи с фирменным клеймом Бродбина и Капелло. Обоих модельеров зовут Эвелинами (как по мне, странное имя для мужиков), так что их изделия мы тоже называем эвелинами. Эвелины хороши. Это доспехи так называемой третьей манеры: в надевании просты и податливы, чуть не сами на тебе защелкиваются, а весят раза в три меньше, чем мои предыдущие латы. Хоть прыгай в них через скакалку. Как они в смысле прочности – еще предстоит испытать. Но не зря же, наверное, про сильную любовь говорят: «Прочная, как аврихальковый сплав»? И все же главное в эвелинах не это. Главное – в них можно отлить не разоблачаясь. Страшно вспомнить, что было раньше.

Закончив покрывать латами свое тело, повязываю шарф, подарок Джудит. Осматриваю светящийся рунический узор на клинке. Защитные знаки едва тлеют; давно надо было отнести Аргумент заклинателю мечей. Ну да ладно, еще успеется.

Прикрываю неотдохнувшие глаза. Сквозь веки проступает зарево рассвета, его тепло на моем лице. Я и не вспомню, когда у нас был такой солнечный сентябрь.

Тем временем мы сворачиваем с шоссе, и дорога начинает петлять, забирая вверх. Слегка закладывает уши. Я насильственно сглатываю. Слева потянулся скучный одноэтажный городишко, а впереди, на холме, уже видны очертания замка Авеластр.

На вершине Аргуж сбрасывает скорость – это мы приближаемся к крепостному рву. Тут уже полно народу: журналисты, полиция и самая неистовая публика – поклонницы. Сколько уж девичьих писем я оставил без ответа, а они все не угомонятся. Пишут и пишут. Где ж вы, девушки, раньше были? До того, как я стал Молнией Архипелага?

Трясемся по перекидному мосту; Аргуж, завидев кого-то в окнах караульной, высовывается из кабины и машет рукой. Ждем, пока поднимут решетку, въезжаем в ворота.

Приехали. Фургон останавливается на краю мощеного двора. Рядом дежурит неотложка, у господского дома нервно переминаются спасатели и несколько рыцарей из других орденов. Где-то среди них магистр – и встреча с ним тяготит меня едва ли не больше, чем предстоящая схватка.

Но делать нечего. Я спрыгиваю на землю, иду в направлении собравшихся. Попутно пытаюсь оценить состояние дел. Судя по задранным вверх головам, дракон все еще жив, и прямо сейчас бой идет на третьем этаже. Да, я слышу рык зверя. Кажется, он даже не ранен. Вернее, она. Это ведь самка. Надеюсь, наши-то, по крайней мере, все целы.

Что-то я не вижу магистра. Вот бы удалось проскользнуть незамеченным! Но, уже подойдя к дверям, боковым зрением задеваю некую точку напряжения – словно выбоину в идеально гладкой поверхности. Эта точка и есть хорошо знакомый мне взгляд, которого я надеялся до времени избежать.