Памяти моего папы, Виктора Васильевича Чудинова, солдата Великой Отечественной войны,
Пролог. Песок Египта
Ноябрьский дождь окрасил Париж в серые тона. Сорванные ветром листья кленов ржавыми пятнами ложились на мокрый асфальт набережной Аустерлиц. Однако ни ветер, ни холодная изморось не могли ослабить впечатления от только что увиденного. Не замечая промозглой осенней хмари, я шел вдоль Сены из Института арабского мира с выставки «Бонапарт в Египте». Перед мысленным взором всё еще полыхало то буйство красок, которым художники XIX в. наполнили картины, посвященные невероятной, потрясшей воображение современников авантюре Египетского похода... Палящее солнце Африки, раскаленные пески безбрежных пустынь, пестрое разноцветье восточных одежд и французских мундиров, экзотические птицы и животные, кровавые закаты над Нилом - всё таило в себе удивительное очарование, влекло, манило, притягивало. И вот тогда-то, пасмурным ноябрьским днем 2008 г., под впечатлением от увиденного я и принял решение написать эту книгу о завораживающей одиссее нескольких десятков тысяч французов, заброшенных не по своей воле в прекрасную, но не гостеприимную для них землю, где кого-то из них ожидали три года страданий, а кто-то остался в ее песках навсегда.
Хотя решение относительно книги пришло ко мне спонтанно, сам ее предмет новым для меня отнюдь не был. С 2006 г. я руководил курсовыми работами, а затем дипломной своей студентки Евгении Прусской, изучавшей взаимные представления арабов и французов в период экспедиции Бонапарта. Женя с детства хотела заниматься историей Египта; я же специализируюсь на истории Французской революции и Наполеоновских войн; поэтому, когда она попросила меня стать ее научным руководителем, тему для ее исследования я выбрал на стыке наших интересов. Но для того, чтобы эффективно осуществлять научное руководство, наставник обязан знать предмет по меньшей мере не хуже подопечного, а потому мне пришлось с головой погрузиться в историографию Египетского похода 1798 — 1801 гг. Зато два года спустя, когда я решил сам заняться одним из аспектов этой темы, я уже четко представлял себе, что за прошедшие 200 с лишним лет моими предшественниками тут сделано, а до чего у них руки так и не дошли.
Проблемы с определением конкретного сюжета книги не возникло. Меня давно занимала та странная коллизия, которой отмечена история Египетского похода. Генерал, затеявший опасную и рискованную кампанию за тридевять земель от метрополии и увлекший туда за собою десятки тысяч людей, в один прекрасный момент вдруг решил, что с него достаточно, и с ближайшими сподвижниками, составлявшими практически всю верхушку командного состава, сбежал на родину, забыв, словно ненужную вещь, свою армию в далекой стране. Тем не менее столь бесславный поступок не только не привел его на скамью военного трибунала и к расстрельной стенке, но, напротив, открыл ему путь к вершинам власти и громкой славе. Генерала этого звали Наполеон Бонапарт. Всего два месяца спустя после возвращения из Египта он встал во главе Франции. И были у него потом новые победы и новая слава. А тем временем солдаты и офицеры забытой им в Египте Восточной армии еще два года в безвестности сражались и умирали на выжженной солнцем африканской земле.
Более того, армия оказалась забыта не только в Египте, но и в истории. Чтобы убедиться в этом, достаточно присмотреться к названиям улиц французской столицы. На первый взгляд может показаться, что эпопея Египетского похода более чем достойно запечатлена в топонимике Парижа. Бродя по центру города, то и дело сталкиваешься с напоминаниями о триумфах французского оружия в Египте и Палестине. Так, площадь и улица Пирамид, что в первом округе, навевают воспоминания о битве с мамлюками при Пирамидах, которой Бонапарт 21 июля 1798 г. проложил себе путь к Каиру. Там же, в первом округе, расположена улица Мон-Табор,
поименованная в честь победы Бонапарта и Клебера над турками при горе Фавор 16 апреля 1799 г. По соседству, во втором округе, есть улица Каира. Помещенная на ней мемориальная доска гласит: «Восхищенные вступлением Бонапарта в Каир 23 июля 1798 г. парижане в 1799 г. дали этой новой магистрали имя египетской столицы». Рядом с ней - площадь Каира и улицы Александрии, Нила и Дамьетты, также напоминающие об основных вехах завоевания Египта Бонапартом: высадившись у Александрии, он провел затем свою армию вдоль Нила к Каиру, откуда направил войска в Дамьетту.
Всё тот же второй округ пересекается по диагонали улицей Абукира. Если в наших учебниках египетский городок Абукир упоминается прежде всего в связи с уничтожением на его рейде французского флота английским адмиралом Нельсоном 1-2 августа 1798 г., то французам более памятен «второй Абукир» - сухопутное сражение 25 июля 1799 г., когда войска Бонапарта сбросили в море превосходящие силы турецкого десанта. В честь этой последней своей победы на египетской земле Наполеон в 1807 г. и назвал улицу.
Казалось бы, о каком забвении может идти речь, если история похода так увековечена в названиях улиц центральных, наиболее престижных, округов Парижа? Однако нетрудно заметить, что во всей этой топонимике отражены события первого года экспедиции, когда во главе Восточной армии стоял Наполеон Бонапарт. А о двух последующих годах, когда покинутые им войска продолжали отчаянно отбиваться от англичан, турок, мамлюков и бедуинов, напоминает лишь название крохотной, протяженностью чуть более 100 метров, улочки Гелиополис, затерявшейся на самой окраине французской столицы, в 17-м округе близ Периферийного бульвара - парижской «окружной». При Гелиополисе брошенная Бонапартом в Египте Восточная армия одержала под командованием генерала Клебера невероятную победу над многократно превосходившими ее полчищами турок. И тем не менее, как мы видим, зыбкую память о ней, граничащую с забвением, хранит лишь название небольшой улицы на краю города, больше похожей на переулок. Прочие же события двух последних лет экспедиции не заслужили даже этого.
Столь же избирательный подход к истории Египетского похода характерен и для его историографии. Авторы многих обобщающих работ заканчивают свое повествование отъездом Бонапарта, как если бы оно и впрямь стало завершением экспедиции. Именно так, августом 1799 г. завершается наиболее авторитетный для второй половины XIX в. труд по данной теме, написанный французским военным историком П. Гитри. То же самое относится и к фундаментальной пятитомной истории Египетского похода, которую издал на рубеже ХІХ-ХХ вв. другой выдающийся военный историк - К. Ла Жонкьер и которая включает в себя не превзойденную на сегодняшний день по своей насыщенности публикацию источников о первом годе похода. Подобная тенденция доминирует до сих пор. И замечательный британский исследователь Д. Дж. Чандлер, предложивший подробный анализ военных аспектов кампании, и американский востоковед Дж. Коул, создавший относительно недавно оригинальное социокультурное исследование о взаимоотношениях французов и египтян как о конфликте цивилизаций, и канадец П. Сир, автор первой в XXI в. обобщающей истории экспедиции, - все они также ограничиваются освещением лишь первого ее года.
