После возвращения Офелии домой он перебрался в прежнийкабинет Теда. Мэтту не хотелось уезжать. Кроме того, он боялся оставить Офелиюодну. А она только радовалась – ей до сих пор трудно приходилось обходиться безего помощи, и к тому же при Мэтте она чувствовала себя в безопасности. Ну а Пипбыла просто в восторге.
Свадьбу назначили на июнь, чтобы на ней могла присутствоватьи Ванесса. Мэтт уже позвонил ей – рассказать об их с Офелией планах – и поголосу понял, как она рада. А Роберт узнал обо всем, приехав в госпитальпроведать Офелию.
– У нас снова будет семья, – с довольной улыбкойсказала как-то Пип, когда Офелия уже вернулась домой.
Можно не сомневаться, что такая перспектива ей по вкусу.Впрочем, Офелия тоже была счастлива и спокойна. Ей нелегко далось это решение,но теперь в душе ее воцарился мир. Они с Мэттом поговаривали о том, чтобыпровести медовый месяц во Франции, может быть, даже вместе с детьми. Пиппрыгала от счастья.
Как-то во второй половине дня Офелия прилегла отдохнуть,воспользовавшись тем, что Мэтт отправился за Пип. Со времени несчастья прошлопочти шесть недель, она немного окрепла, но все еще не отваживалась выходить издома, радуясь уже тому, что ей разрешено спускаться вниз к обеду.
Бывшие коллеги несколько раз заезжати проведать ее. Она какраз думала о них, когда раздалась пронзительная трель телефона. Офелия снялатрубку. Голос на том конце был ей хорошо знаком, только сейчас он звучал как-тонепривычно слабо. Офелия поморщилась – голос принадлежал Андреа, и первой еемыслью было бросить трубку. Но Андреа, словно почувствовав, умоляющим тономпопросила не делать этого.
– Прошу тебя, всего минуту… это очень важно. –Голос у нее был странный. Андреа сказала, что услышала о несчастье иперепугалась до ужаса. – Я хотела написать тебе, но так уж вышло, что ясама оказалась в больнице. – То, каким тоном это было сказано, заставилоОфелию навострить уши.
– Попала в аварию? – холодно поинтересовалась она,поймав себя на том, что у нее вдруг заколотилось сердце. Впрочем, они ведьстолько лет считались подругами.
– Нет. – Андреа заколебалась. – Просто ябольна.
– Что значит – больна?
Молчание, казалось, длилось целую вечность. Андреа давнохотелось позвонить Офелии, но она все не решалась. Теперь время пришло.
– У меня рак, – слабым голосом призналасьона. – Обнаружили всего два месяца назад. Скорее всего это тянется ужедавно. Скоро год, как у меня почти постоянно болит желудок, но я считала, чтоэто все нервы. Вообще-то предполагают, что началось все с рака яичников, апотом метастазы проникли в легкие. Сейчас у меня уже и кости ни к черту – этапроклятая штука пожирает меня живьем.
Говорила она почти спокойно, только немного печально. АОфелия просто онемела. Злость на Андреа куда-то исчезла, и на глаза еенавернулись слезы.
– Тебе делают химиотерапию?
– Да, даже сейчас. И облучение мне тоже назначили.Только не знаю… не знаю, доживу ли я до него, – откровенно призналасьАндреа. – Все довольно паршиво. Знаю, что ты не хочешь меня видеть, но… явсе равно решилась позвонить, чтобы спросить тебя… ты возьмешь Уилли?
Теперь они плакали уже обе.
– Прямо сейчас?
– Нет. Потом… когда меня не станет. Ждать уже недолго.Может, всего пару месяцев.
Офелия задыхалась от рыданий. Как ужасно… как неожиданно инесправедливо! Как Бог вообще допускает такое?! Чед… Тед… и вот теперь Андреа.И снова, как это бывало всегда, в сердце ее вспыхнула благодарность Мэтту.Офелия была потрясена – вне зависимости от того, какое горе причинила ейАндреа, она не заслуживала подобной участи. Только вот сама Андреа так не считала.
– Это Господь меня наказал, – словно услышав еемысли, прошептала она. – Конечно, ты не сможешь простить меня… но, Офелия…не бросай Уилли, обещаешь?
– Обещаю, – глотая слезы, прошептала та.
Сразу вспомнилось, чем они с Пип обязаны Мэтту… а ведь онизнали его всего несколько месяцев. Офелии хорошо известно, что у Андреа нетникого. Стало быть, и выбора у нее не было. К тому же она как-никак крестнаямать мальчика… и не важно, кто его отец, ведь его вины в том не было.
– А где он сейчас? У тебя есть кто-нибудь, кто бы могпомочь, пока?..
– Я наняла одну женщину. – По голосу Андреачувствовалось, насколько она устала. – Мне хотелось, чтобы он был со мной…до конца.
Она говорила о своей смерти как о чем-то решенном. Это былоневероятно! Господи, ей ведь всего сорок пять, а ее сыну предстоит расти безродителей.
Мэтт вошел, когда они еще говорили, и на лице его появилосьозадаченное выражение. Он успел заметить мокрое от слез лицо Офелии и незаметновышел из комнаты. Ему не хотелось быть лишним. Она наверняка сама потомрасскажет ему, что произошло.
– Я могу тебе чем-нибудь помочь? – с грустьюспросила Офелия. Ей очень не хотелось, чтобы между ними оставалась обида, хотяона понимала, что прошлого, увы, не вернешь.
– Мне очень хочется увидеть тебя, – слабым голосомсказала Андреа. – Но я так плохо себя чувствую. Эта химиотерапия доконаетменя раньше, чем рак.
– А я пока еще не выхожу из дома. Но приеду сразу же,как только смогу.
– Я хочу составить новое завещание, поэтому и позвонилатебе… насчет Уилли. Только ты уверена, что не возненавидишь его… из-за того,что я сделала?
– Нет, – спокойно ответила Офелия. – Простомне жаль, что так случилось. И… и мне больно. – Но в душе она уже простилаАндреа.
В конце концов, она виновата не больше, чем Тед. И это былобольнее всего. Но с тех пор произошло столько всего, что Офелия уже не ощущалапрежней горечи.
– Я буду иногда звонить, чтобы ты знала, как у меняидут дела, – деловито сказала ее бывшая подруга, напоминая себя прежнюю. –И положу номер твоего телефона под стекло – на всякий случай. Прислугу тожепредупрежу – вдруг что-то случится, и я не успею позвонить.
– Держись, Андреа. Ты не должна сдаваться, –прошептала Офелия. Она была потрясена новостью и страшно жалела, что ей поканельзя выходить. Впрочем, Офелия догадывалась, как мучительно ей будет сноваувидеть Андреа – особенно после того, через что пришлось пройти ейсамой. – Я тебе позвоню. И ты звони тоже, хорошо?
– Обязательно, – уже не пытаясь скрыть слез, прошепталаАндреа. – Спасибо тебе за все. Я знаю, ты позаботишься об Уилли.
– Даю тебе слово. – И тут Офелии пришло в голову,что нужно рассказать ей о Мэтте. Теперь у Андреа есть право знать. – Мы сМэттом решили пожениться. Свадьба в июне.
Наступило долгое молчание. А затем последовал тяжелый вздох,как будто Андреа казнила себя за то, что разрушила жизнь Офелии и вдруг узнала,что это не так. Казалось у нее камень с души свалился.
